Форум » Графомания » Литпроект (Окончание от MayaMi) » Ответить
Литпроект (Окончание от MayaMi)
В. Редная: ПРОЛОГ В баре было мало народу. Скучающий бармен за стойкой механически протирал бокалы, в глубине, у окна сидела припозднившаяся парочка, а недалеко от выхода расположилась компания из трех человек, судя по всему, уже собирающаяся потребовать счет и расходиться. До закрытия оставалось несколько часов, и наплыва клиентов бармен уже не ожидал. Обычно посетители валом валили в конце рабочей недели, сегодня же, в понедельник, было бы странно ждать полного зала. Скорее всего, никого в этот вечер уже не будет... Как бы опровергая его мысли, скрипнула входная дверь, впуская клубы морозного воздуха и двух новых посетителей. Оглядевшись по сторонам и одобрительно переглянувшись, они прошли вглубь бара и расположились за угловым столиком, отгороженным от остального зала небольшим помостом, на котором по выходным играл джазовый оркестр. Посетители, оба мужчины средних лет, сняли верхнюю одежду и начали изучать меню. Один из них, высокий, чуть лысоватый, со слегка высокомерным, но довольно приятным лицом, заказал салат «Цезарь» и сто грамм коньяка. Второй, немного помоложе, черноволосый – виски и, почему-то, яблочный штрудель. Дождавшись, когда официант примет заказ и уйдет, черноволосый полез в пиджак и достал оттуда небольшой конверт с бумагами. - Вот то, о чем я тебе говорил. Если мое руководство узнает, что я поделился с кем-то этой информацией... – он тоскливо махнул рукой. – Хотя, мне уже по большому счету без разницы. На прошлом закрытом собрании мне было сказано решить эту проблему в течение двух недель. Прошло пять дней, а воз и ныне там. И я не могу понять, что происходит на этих чертовых складах! - Пашка, да не дергайся ты так! – его спутник с любопытством листал бумаги. – Ты точь-в-точь как в школе, чуть что, сразу в панику впадаешь, вместо того, чтобы подумать. Я уверен, что ты и сам прекрасно можешь со всем справиться. Почему ты решил, что эта проблема по моему, ммм… ведомству? Черноволосый невесело усмехнулся. - Ну ты же у нас любитель всяких загадочных историй! Если уж ты и твои ребята не смогут в этом разобраться, тогда я и вправду не знаю, что делать. Видимо, писать «по собственному желанию» и ставить крест на своей карьере. Вить, я тебя умоляю, хотя бы попытайся. Я никогда не сталкивался с чем-то подобным… Вот, посмотри отчеты, там все написано. - Нет, бумаги я посмотрю позже. Сейчас ты мне лучше сам расскажи все с самого начала, посмотрим, что тут можно сделать. Черноволосый устало потер глаза и одним махом опорожнил свою рюмку. Закусил штруделем, взял зубочистку, повертел ее, бросил в тарелку и начал: - Ты знаешь, что я работаю начальником отдела безопасности крупной фармацевтической корпорации. Примерно месяца два назад сгорел один из наших складов с документацией. Плохо, но не смертельно. На этом складе хранилось, в основном, старое оборудование и неперспективные проекты, на бумаге, разумеется. Склад охранялся кое-как, от помещения охраны до нашего ангара минут пять петлять с картой в руках, там все очень бестолково заставлено. Пожарный расчет, приехавший на место происшествия, говорил потом, что виной всему неисправная проводка. Коротнуло где-то, проскочила искра, ну а бумаги там хватало… Наше руководство вставило, разумеется, всем, кто был хоть как-то ответственен за этот склад, и все бы забылось, если бы через две недели пожар не случился на другом складе. В этот раз уже ущерб был куда более существенен – там хранилась информация о текущих исследованиях, лежали образцы материалов, на исследование которых выделялись огромные деньги. По словам очевидцев, полыхнуло там так, что к тому времени, как туда приехали пожарные, тушить было уже нечего. Судя по интенсивности и площади горения, это должен был быть поджог. Ну не может проводка, какая бы старая она не была, а она там, к слову, была очень и очень приличная, загореться сразу в нескольких местах одновременно. Но эксперты настаивают, что несмотря на то, что источников возгорания несколько, следов поджога они найти не могут. Я поговорил с ребятами из тамошней охраны. Склад охранялся не в пример предыдущему, допустить, что туда мог кто-то проникнуть очень сложно. - Да брось! Проникнуть можно куда угодно, было бы желание. - Можно. Но не в этом случае. - Почему ты так уверен? - Склад был оборудован видеокамерами, изображение с которых передавалось на пульт охраны. Эта запись сохранилась. - Ну и? – Виктор нетерпеливо подался вперед. – Что там было? - Ничего. Ровным счетом ничего. Я просмотрел эту чертову запись, наверное, сотню раз. Если бы она, как раньше, писалась на пленку, а не на электронный носитель, я затер бы ее до дыр. На записи склад абсолютно пуст и внезапно – пух! – и он вспыхивает сразу в нескольких местах, да так, как будто туда бросили парочку бутылок с коктейлем Молотова. Вот только… - Только что? - Вот только есть одна загвоздка. Я действительно немыслимое количество раз просмотрел момент возгорания и заметил одну очень странную вещь. - И какую же? Черноволосый тоскливо повертел пустую рюмку, отставил ее в сторону и поднял глаза на своего собеседника. - Непосредственно перед тем, как вспыхнул огонь, по складу кружили бабочки. Примерно через полчаса друзья вышли на улицу. Виктор был задумчив, Павел же, наоборот, выглядел как человек, переложивший часть тяжелой ноши на другие плечи. У своих машин они распрощались, договорившись созвониться на следующий день, после того, как Виктор изучит переданные ему материалы. *** Лаборатория корпорации Тристар Фармасьютикал располагалась на девятом этаже многоэтажного офисного центра. В этот поздний час там было тихо и безлюдно, лишь кое-где мигали лампочки на приборах, отмечая результаты идущих реакций. Компьютеры тихонько гудели, регистрируя и обрабатывая полученные данные. На лотке с бумагами, стоящем на одном из рабочих столов, сидела большая тропическая бабочка. Ее ярко-желтые крылышки с голубыми прожилками были раскрыты как лепестки прекрасного экзотического цветка. Вот крылышки сомкнулись и снова раскрылись. Бабочка легко и изящно вспорхнула наверх, и там, где она сидела, внезапно вспыхнул огонь. Языки пламени жадно набросились на добычу и, расправившись с ней, перекинулись на другие папки. Через минуту лаборатория пылала… Горящие бумаги ярко-оранжевыми бабочками взлетали к потолку и оседали на пол, чтобы рассыпаться горсткой пепла. Глава 1.
Ответов - 24
В. Редная: Часть от MayaMi Павел возвращался домой в том странном расположении духа, которое случается у людей, перегруженных за день информацией, в конце трудового дня. Кажется, сегодня Аня просила заехать в супермаркет и купить...что купить, он не мог вспомнить, зато зачем-то вспоминались названия файлов, отчетов и длинные тексты переписки по электронной почте. Все это касалось ситуации с пожарами, бабочками и девятью днями, выделенными шефом, на "стабилизацию" - ровно столько оставалось до приезда очередного большого босса из США. Транснациональная корпорация на всех континентах зудела слухами, как потревоженный улей: официальный отчет, наскоро состряпанный пиарщиками, чтобы остановить панику, разлетелся по миллионам электронных адресов. Сотрудникам строжайше были запрещены любые разговоры на эту тему. Делалось все возможное и невозможное, чтобы информация не попала в прессу и на ТВ. Отдел кадров совместно с безопасниками и представителями структур в погонах вот уже несколько дней проводил беседы с каждым, кто имел хоть малейшее отношение к работе со складом. Завтра предстояла очередная сессия - на этот раз, со складской бухгалтерией, которую сегодня уже заранее шерстил аудит. По предварительным данным, обнаружилось отсутствие актов о списании двадцати старых мониторов, ошибки в учете и некомплектность документации почти по всем наименованиям инвентарного списка. "Полный бардак, - с досадой думал Павел, - в компании, где на учете каждая копейка, в бухгалтерии творится полный беспредел. Зачем тратить бешеные деньги, чтобы арендовать склады для хранения старья, которое давно уже, к тому же, разворовано, и настолько нагло, что люди даже не поленились оформить задним числом накладные". Впрочем, прямого отношения к делу это не имело. Запиликал мобильник. - Паша, - раздался в трубке требовательный голос Аньки, - я не понимаю, почему до сих пор тебя нет дома... Поразительная история. Жена, которая прекрасно знает о том, что происходит на работе у мужа, удивляется, как ребенок, что в он целыми днями торчит на работе. При этом у нее нет и тени сомнения, что хоть гори синим дымом сам центральный офис, ее муж должен в семь вечера пить с ней чай с баранками перед телевизором, и никак иначе. Вопрос был в том, что, в случае увольнения, им не хватит даже на баранки, так как полгода назад фирма Ани развалилась, а искать новую работу у нее не было никакого стремления. Зато она продолжала получать третье выcшее образование, и, судя по всему, не последнее. Еще она рисовала по шелку, учила японский и исправно посещала личного психолога раз в неделю - то есть, была занята под завязку поиском себя, любимой, в этой жизни, и поиск затягивался. - Ань, - лавируя в пробке, Павел пытался говорит спокойно, - ты же знаешь...У меня завал. Сейчас не время для претензий... - У меня болела голова, я не выходила весь день, - ответила она, словно пропуская мимо ушей весь негатив его настроения, - дома нет совсем еды... Зайди в "Азбуку"... Я голодная Павел готов был утопить педаль газа так, чтобы, взревев, его "Тойота" распаяла до самого переднего сиденья впереди еле ползущий "Фольксваген", и больше не слышать этого бреда никогда в жизни. Тридцатипятилетняя бездетная мадам сидит дома, при деньгах, и не то что ужина нет в доме - в нем даже продуктов нет. И, как в издевку, он ей - про увольнение, она ему - про "Азбуку", в которой глазированный сырок стоит столько, сколько в обычном магазине курица. Более дешевые варианты жена уже давно даже не рассматривала как возможные. - Устал, - раздраженно бросил он, - заеду к матери, поем там. Сейчас он жалел, что выпил в баре мало виски - очевидно, все вынести можно было только будучи под "шофе". Штрудель был так себе. Недостаток принятого решения был в том, что мама жила в противоположной части города, и "заехать" означало "развернуться, сделав крюк километров в восемь, простоять в жуткой пробке, а потом, если повезет, за двадцати минут по прямой выехать в это богом забытое Новогиреево". Сто раз предлагал родителям перебраться поближе - нет, уперлись в свой район, как в какие-то райские кущи, как бараны, и вот - ни к ним не доехать, ни им заскочить лишний раз. Хлеба, например, занести. Но это лучше, принципиально лучше, чем из-за Анькиной лени потратить тысяч пять на ужин из "Азбуки". Да и родителей давно не видел, совесть потерял совсем, отец только из больницы... - Павел Сергеевич, - прорвался звонком начальник отдела аудита, - завтра мы будем увольнять бухгалтера склада...Акт у нас готов... Эту шушеру на складе давно пора поувольнять к чертовой матери, хотел было сказать раздраженный Павел, будет завтра кочевряжиться - пригрозить ему возбуждением уголовного дела как раз плюнуть, все материалы аудита налицо. Только вот на ситуацию с поджогами это никак не влияет, хоть всех их там увольняй по списку. Аудит-то делает свою работу, хотя тоже распустились - почему раньше эти склады никто не аудировал, а схватились только сейчас, когда и аудировать уже толком нечего, кроме документов, которые хранятся в офисе? Ну и бред. Телефон снова запиликал тревожным "Полетом шмеля" - звонила секретарша гендира, а это был очень плохой знак: если он был в хорошем настроении, то звонил всегда сам. - Срочно возвращайтесь в офис, - сказала она упавшим голосом, - у нас опять ЧП. Пожар в лаборатории...
Lana: «Хорошо, что недалеко уехал», - грустно подумал Павел, - «По таким пробкам далеко не уедешь, но и до разворота придется постоять прилично, так что срочно не получится». Павел даже не понимал, расстроен он, шокирован? Нет, он словно ожидал этого, он этого больше всего и боялся. Лаборатория – это не склад...О пожаре в лаборатории узнает весь мир, в новостях по всем каналам покажут, потом еще неделю будут экологи измерять уровень токсических веществ, а если он окажется выше нормы? Тогда все еще хуже будет, придется отселять жителей близлежащего жилого массива, вот шумиха поднимется! Павел чувствовал себя растерянным, даже беспомощным, он совершенно не знал, что со всем этим делать. «Я не Шерлок Холмс, в конце концов», - зло подумал он. В желудке неприятно заныло, Павел вспомнил, что кроме штруделя ничего не ел сегодня. «Опять к матери не попаду», - тоскливо подумалось ему. Еще и Ане надо позвонить, предупредить, а она начнет возмущаться, может быть, даже кричать в трубку, что он эгоист, что думает только о себе и своей работе, что она устала и так больше не может. Может не звонить? Но тогда рано или поздно она позвонит матери, узнает, что он не приезжал, разволнуется сама и мать встревожит. Но звонить сейчас жене ему совсем не хотелось, до такой степени не хотелось, что пересилить Павел себя не мог. «Позвоню позже», - решил он. Павел включил поворотник и терпеливо ждал, когда загорится зеленая стрелка на разворот, и поток впереди идущих машин поползет вперед. После разворота Павел доехал быстро, движение было нормальное. Возле офиса было полно машин. Еще стояли пожарные расчеты, машина милиции. Похоже, были и зеваки, которые ехали мимо и остановились, чтобы посмотреть, что происходит. Едва открыв дверь машины, Павел почувствовал резкий запах горящих лекарств, который проникал острым лезвием в нос, мешал дышать. Быстро взбежав на порог офиса, Павел распахнул дверь, прошел к пульту охраны, увидел двух взъерошенных охранников, которые о чем-то оживленно говорили между собой. - Ну что?, - спросил Павел. - Павел Сергеевич! Все было спокойно, в лаборатории никого не было, вдруг в одну секунду как полыхнуло! Я сразу 01, а потом Сурину звонить, а он уж Вам позвонил. Пожарные приехали быстро, потушили вроде все. Сурин у себя в кабинете, с ним там еще милиция, пленку смотрят, - протараторил молодой охранник. - В следующий раз мне звони, сначала мне, потом Сурину, ясно? - Павел строго посмотрел на него. - Да, да, хорошо, - закивал тот. Павел, не говоря больше ни слова, быстро зашагал по направлению к лифту. Поднялся, дошел до кабинета генерального директора, в приемной было пусто, видимо, секретаршу уже отпустили домой. За дверью слышались голоса. Стукнув два раза костяшками пальцев в дверь, Павел вошел, не дожидаясь ответа. Наткнулся на усталый взгляд Сурина, тот кивнул ему и рукой пригласил сесть на свободное место. Сурин был из тех, про кого говорят: «Хороший мужик». Пятидесятилетний генеральный директор обладал харизматичной внешностью, слегка полноватый, с седой шевелюрой, но все еще очень привлекательным лицом, он был добрым по натуре. И его строгость давалась ему нелегко. Но, набивши шишек на демократичном стиле руководства, Сурин принял за основу авторитарный режим. Павел сел, вслед за всеми посмотрел на экран телевизора, на котором застыла картинка лаборатории до пожара. - Павел Сергеевич, хорошо, что Вы приехали, мы уже посмотрели пленку два раза, посмотрите и Вы с нами, - Сурин перевел взгляд с Павла на двух мужчин в милицейской форме: - Господа, я сделаю вам копию, задерживать вас больше не вижу смысла, все равно сегодня тут делать нечего. Мужчины молча встали, попрощались кивком головы, друг за другом вышли за дверь. В кабинете оставался еще один человек, он был незнаком Павлу. Одетый в гражданское, но с колючим взглядом следователя, - так показалось Павлу, под этим взглядом он почувствовал себя неуютно. Мужчина быстро отвел глаза. Вне обыкновения, Сурин не представил Павлу этого мужчину, а молча включил пленку. Три пары глаз напряженно смотрели в экран, на котором была пустая лаборатория, совершенно пустая. Вдруг Павел уловил какое-то движение на экране и скорее догадался, нежели различил: «Бабочки!», - он слегка приподнялся над стулом. Тут же по лаборатории понеслось огненное зарево, словно из ниоткуда, оно заслонило собой картину спокойствия, на экране были видны только языки пламени и больше ничего, ничего… Сурин перевел взгляд на Павла. Павел уловил в его глазах иронию, или ему показалось? - Павел Сергеевич… - Сурин задумался на секунду, посмотрел вниз, на стол, потом снова на Павла - О каких бабочках Вы ведете речь?. - Там, на экране, перед пожаром, летали бабочки, как и перед пожаром на складе! Я сотню раз смотрел пленку со склада, там тоже были бабочки! - Павел пытался унять волнение в голосе. - Я ничего не видел, - ответил Сурин, - Может на складе и пролетела какая-то моль, но какое отношение это имеет к делу?, - Сурин почти насмехался. - Вы видели бабочек? - с ухмылкой посмотрел он на незнакомого мужчину и наклонил голову, ожидая ответа. - Я ничего не видел, никаких бабочек, - равнодушно ответил тот, даже не подняв глаз.
Ju_Juk: - Хорошо, давайте сделаем так, - уже вскипая, но стараясь сохранять ровный тон речи сказал Павел - я со своей бригадой проведу дополнительную экспертизу и сравнительный анализ всех записей с мест происшествий, потому как на лицо взаимосвязь. Ведь не может же быть, чтобы три возгорания произошли сами собой в такой короткий период и на одном и том же предприятии? И мой долг, как начальника отдела безопасности найти эту… - В ваших словах, безусловно, присутствует логика, но позвольте заметить, что данные пожары уже не в вашей компетенции. - не дав закончить Павлу фразу высказался незнакомец. Сурин и Павел, не сговариваясь, перевели взгляд с монитора на этого долговязого, худого, с впалой грудью, похожего на осьминога, человека. Только Сурин, почему-то не был удивлен этому заявлению, он чуть заметно кивнул и в подтверждение слов незнакомца, сказал: - Да, Павел Сергеевич, решение уже принято и прошу передать все наработки, связанные с расследованием, специальной комиссии. - Я все понимаю, Дмитрий Леонидович, но позвольте взять еще 24 часа, я уверен, что найдутся факты, которые прольют свет на происходящее, бабочки или нет, но причины, как мне кажется во всех случаях одни и те же! - Смею заметить, - ввязался в разговор незнакомец, - ваш генеральный директор уже озвучил решение – расследование предается спецкомиссии и, если вас не затруднит, прошу предать мне все материалы дела немедленно. С такой настойчивостью и давлением Павел давно не сталкивался. Оппонент явно не собирался долго задерживаться в кабинете и, если бы позволяла ситуация, этот «осьминог» вытолкал бы его за дверь и приволок в его кабинет силой, это настолько живо читалось на лице незнакомца, что становилось не по себе. - Но дайте мне хотя бы снять копии с документов и записей камер!? Параллельное расследование, по-моему, будет более результативно. – не унимался Павел. – обещаю держать в курсе и сообщать о всех результатах, кстати, кому, на чье имя? – как начальник безопасности Павел не привык работать вслепую и навыки работы, все-таки, у него были. А выуживать нужную информацию его научили еще в армейском штабе, в который он попал прямо с институтской скамьи, так как у родителей не было ни нужных связей, ни денег, чтобы "отмазать Павлика от армии", чего очень бы хотела мать. Павел относился к армии без особого страха, поэтому и дослужился до капитана. Но главная мысль, которая была у Павла сейчас – убедить, что копий материалов нет. Ведь, если узнают, что у постороннего лица есть часть информации о пожарах, Павел будет долго от этого отмазываться. - Вы знаете, Павел Сергеевич, сейчас не та ситуация, чтобы распыляться и тратить время попусту, у вас сейчас должна болеть голова по другому поводу, как удержать прессу, экологов и досужих зевак в рамках. Ведь это не «фунт изюму» - фармацевтическое предприятие горит, причем несколько раз. Усильте охрану, подготовьте отдел PR к выпуску пресс-релиза на эту тему, «зарядите» прикормленных журналистов на утешительные статьи. Да мало ли что, не мне вас учить, я на вас очень надеюсь, а расследование оставьте, не ваше это сейчас дело. – Дмитрий Леонидович взяв Павла за локоть начал медленно подводить его к выходу – А так же, проводите представителя комиссии в ваш кабинет и передайте все материалы, которые ему понадобятся, все, понимаете? Да, кстати, не забудьте про того системного администратора, которого мы недавно уволили, ему нужно будет передать трудовую книжку. - Да, да! Время уже потрачено достаточно, поэтому давайте перейдем к сути – «осьминог» неприятно улыбнулся, оголив при этом один железный зуб, и уже открыл дверь в коридор. – Павел Сергеевич, идите в свой кабинет и начинайте подготовку к сдаче дел по пожарам. Я подойду позднее, я найду вас сам. Сурин остался в кабинете с незнакомцем, а Павел - в коридоре перед закрытой дверью кабинет «шефа» в полном недоумении. Как же так, корочками никто не светил, имени ему так и не назвали, но Сурин настолько лоялен этому пришлому субъекту, что диву даешься. Этого просто не может быть. Пвел даже потряс головой, чтобы скинуть с себя этот туман и наваждение. Опять же, есть инструкции, те самые инструкции, которые он сам составлял и которые одобрены головным офисом, он не мог ими пренебречь. Передача любых документов, связанных с деятельностью предприятия производится только при наличии письменного запроса, который сначала рассматривается им, Павлом, начальником отдела безопасности, а потом утверждается генеральным директором и после передается в головной офис для окончательного согласования. А ему никто ничего ни подписывать, ни рассматривать не давал. Что это за наглые и бесцеремонные выпады со стороны этого непонятного незнакомца, как можно передать материалы неизвестно кому без соответствующих санкций? Почему генеральный не согласился с параллельным расследованием? Причем здесь уволенный сисадмин, ведь не в его обязанностях передавать чужие трудовые книжки бывшим подчиненным – этим отдел кадров занимается, что за странные намеки? Что за чертовщина вообще происходит? Да, еще и эти бабочки. Павел не заметил, как дошел до своего кабинета, не встретив по пути ни души, оно и понятно, уже было около полуночи. Дверь была настежь раскрыта, окно тоже, на полу валялись документы, диски, какая-то мелочь, системный блок будто бы был взорван изнутри. Кабинет представлял подобие Канзасского ранчо после торнадо. Шок – нет, это не то, что испытал Пвел – это было скорее сродни похмелью после долгого запоя. Сев на корточки Павел смеялся. Тут от вспомнил, что перед входом в кабинет Сурина выключил телефон - привычка выработанная годами. Аня, наверное, уже сошла с ума. Включив телефон, он увидел четырнадцать пропущенных звонков и пять смс сообщений. И вот, телефон зазвонил прямо в руке, нервы у Павла были на пределе и он чуть не выронил его – ну, да, конечно, это была Аня. Он ожидал, что у него лопнут барабанные перепонки от ее крика, поэтому с опаской держал трубку чуть дальше от уха. Но голос Ани показался ему каким-то странным, даже пугающим, она говорила шепотом, поэтому ему пришлось прижать телефон как можно плотнее, ее было еле слышно – Паш, тут какие-то люди, я их не впускала, они сами. Паша, что происходит? Я боюсь. Я сижу в шкафу, тут … А-а-а! Вы кто? Не-e-т! - у Павла защемило сердце, в телефонной трубке раздавался непрекращающийся шум, падающая мебель, а дальше гудки…
uno: Сердце сжали ледяные пальцы. Вытирая пот со лба, Павел чувствовал, как в груди распухает ком, мешая дышать. Что это - Анькина шутка? Злится, что я не позвонил? Или что? Кому-то перешел дорогу? Негнущимися пальцами Павел набрал телефон своего заместителя. - Кузьмич, срочно всех ЧОПовских охранников по моему домашнему адресу. Возможно проникновение в квартиру, нападение на жену… Черт, Кузьмич, быстрее-быстрее, я сам там буду через 30 минут. Сбегая по ступеням вниз, Павел думал - пусть это будет шутка, глупая, злая, но шутка, и пусть когда он с колотящимся сердцем взлетит на свой шестой этаж, ему откроет дверь его Анька, сердитая, зареванная, обиженная, но живая. Уже садясь в машину, Павел позвонил Виктору. - Вить, это Павел. Виктор хмыкнул в трубку. – Что, не спится? - Витя, послушай. К двум моим складам добавь выгоревшую дотла лабораторию, мое полное отстранение от ведения расследования по пожарам со сдачей всех документов по делу, обыск в моем кабинете и… Вить, возможно, на Аню напали дома. Я сейчас лечу туда. Очень может быть, что кроме как у тебя, документов по пожарам больше ни у кого не осталось. Ты не представляешь, что стало с моим кабинетом, от компа осталась пара шурупов. Виктор помолчал и быстро заговорил. _ Паша, мои люди работали сегодня с твоими документами только два часа, есть два варианта. 1 – конкуренты. 2 – внутренние интересы. В любом случае, нужно искать кого-то внутри компании, играющего против вас. Нельзя исключать, что ты кому-то сильно мешаешь… Павел сглотнул – черт, о чем он думает, надо мчаться домой, охрана, наверное, уже подъезжает. - Давай все потом, Вить, все отбой. Павел почти одновременно завел машину и выжал сцепление. Боковым зрением он заметил, что стекло справа приоткрыто. Странно. Он повернул голову и увидел на пассажирском сидении двух бабочек. Сердце ухнуло и словно его удары замедлились. Раз… два…. Бабочки одновременно раскрыли задрожавшие крылья – желтые с синими прожилками у одной и голубые, цвета неба, у другой…. Три. Мир перед глазами Павла взорвался тысячами огней. Глава 2. Семь утра. Темнота за окном, подсвеченная пятнами фонарей и разноцветием витрин, словно размыта падающими хлопьями снега. Хотя на улицах уже мчатся автомобили, и по выпавшему снегу торопливо, прочерчивая прерывистые полосы, идут на работу-в институт-по делам, медленно падающая пелена словно убаюкивает город. Виктор невидящими глазами смотрел через стекло окна рабочего кабинета. Полуночный звонок Павла застал его еще здесь - как обычно он работал допоздна. В три часа ночи Виктор позвонил дежурному по городу за сводкой происшествий и узнал, что его близкий и любимый друг Паша Сергеевич Воеводин, 32 лет от роду, трагически погиб. Его автомобиль «Тойота» взорвался и сгорел за считанные секунды у дверей офисного центра, где располагалась Тристар Фармасьютикал. Камеры наружного наблюдения зафиксировали, как за пару минут до взрыва Павел сел за руль, поговорил по телефону и завел машину, через мгновение Тойота вспухла красным пламенем. С Павлом они были знакомы давно – с первого класса московской школы. Паша был самым маленьким - он пошел в школу в 6 лет, остальные одноклассники были старше на год и сразу же организовали несколько дружных групп, стоящих насмерть за своих и замысловато высмеивавших чужих. Невысокому от природы Пашке-промокашке не удалось сразу «распределиться» и поэтому ему доставалось ото всех. Пока вдруг не выяснилось, что он бегает быстрее всех, на кольцах может висеть дольше всех и по канату может взобраться аж до самого потолка. И когда в третьем классе физкультурник отобрал в секцию легкой атлетики из всего первого «Б» только Пашку и рослого Витьку, никто не удивился. Именно с секции в школе, и началась их дружба, общие тренировки и общие мечты, выездные соревнования сплотили в особое мужское братство, травмы и поражения приучили к постоянной заботе друг о друге. И поступили в военное училище они вместе, и хотя потом на какое то время служба развела их по разным городам, они не теряли друг друга из вида, встречались. А лет пять назад судьба их снова свела в одном городе. В Москву Павел вернулся после хитро устроенной им демобилизации, а Виктор попал обратно переводом. Они нечасто встречались, но Виктор знал, что Павел удачно нашел работу в американской фармацевтической компании начальником отдела безопасности, что он женат, что за последние полгода брак начал разваливаться на части, что родители Павла живут все там же, что отец тяжело болен. И когда у Павла по работе возникали проблемы, Виктор всегда с готовностью помогал – проверял крупных контрагентов, оказывал протекции по лицензиям, нажимал на нужные кнопки. В свою очередь. Павел был в курсе, что Виктор работает руководителем аналитического центра в МВД, сильно переживает из-за того, что стремительно лысеет, что в личной жизни у него пустой холодильник и чеки из прачечной, потому что Виктор давным-давно развелся со второй женой, детьми так и не обзавелся, папа его давно умерл, а мама по-прежнему работает терапевтом в районной поликлиннике, и что по – настоящему близкий друг у Виктора один – Пашка. На семь тридцать Виктор назначил совещание у себя в кабинете. Он собирается злоупотребить своим служебным положением и составить группу, которая просеет море информации по Тристар Фамасьютикал и по служебной деятельности Павла и выделит те крохи, которые сложатся в картинку – картинку смерти Пашки. Есть среди его подчиненных люди, на которых можно положиться, в таланты которых он безоговорочно верит и именно их он поднял ранними звонками с постелей.
Девушка-Лиса: Дверь приоткрылась и в кабинет заглянула девушка – Можно, Виктор Анатольевич?! -Заходи-заходи Алла, проходи, садись, устраивайся поудобней. В кабинет вошла Алла, 28-ми лет, капитан аналитического отдела. Высокая, светловолосая с полуулыбкой на лице. -Примите соболезнования, сказала Алла. – Мне жаль. Виктор лишь устало махнул рукой. Синяки под глазами выдавали бессонную ночь, в которую он все продумывал план операции. Следом, вальяжно толкнув дверь, вошел долговязый парень, в немного растянутом небрежно одетом свитере. -А, Саша, заходи, присаживайся куда удобней. Саша, развалился на стуле и стал поигрывать листком бумаги, лежавшем на столе. Все молчали, ждали последнего посетителя. Именно на него Виктор надеялся. На него он возлагал особую миссию в этом странном и запутанном деле. -Виктор Анатольевич, прошу прощения я … - Да, заходи Денис, проходи, садись. Вот все и в сборе. Я, пожалуй, начну тогда. – Все замолчали и внимательно посмотрели на Виктора. -Как вы все знаете, погиб мой приятель, однокашник, Павел. Погиб глупо, я бы даже так сказал. Только причина гибели не совсем понятна. Наши коллеги, склоняются, что убрали конкуренты. Только я думаю, что здесь нечто иное. Свидетель видел, что вокруг машины летали дивной красоты бабочки. Бабочки…бабочки… чертовы эти насекомые – Виктор с жаром ударил по столу кулаком, так что ручки подпрыгнули. - Виктор Анатольевич, не нервничайте, раскроем тайну бабочек – сказала Алла, участливо глядя на руководителя. -Знаю, Алла, вот поэтому я вас и пригласил к себе. Только на вас надеюсь. Вы лучшие каждый в своей сфере и думаю, что вы мне поможете найти гада, который…- Виктор секунду помолчал нахмурившись…- который убил Пашку. -Саша, ты можешь везде установить свои камеры наблюдения? - обратился Виктор к долговязому парню. Сверкнув очками, Сашка ухмыльнулся – Сделаем Виктор Анатольевич. Я еще жучки установлю везде. Как раз новая партия пришла. -Твоя задача Алла - занять место бухгалтера, как раз накануне уволили одного, Пашка успел рассказать. Вот ты как раз ее место займешь, и будешь знать, что с деньгами, что и куда и когда было перечислено, да и так с народом поговори, кто что слышал, кто что видел. – Алла только кивнула. -А тебе Денис, - обратился к серьезному молодому человеку Виктор, - предстоит занять место Павла. Только будь осторожен, видать Павел что-то видел или слышал, а может был близок к разгадке пожара сам того не подозревая. -Виктор Анатольевич, будьте уверенны я справлюсь с задачей, - произнес Денис, глядя на Виктора холодными серыми глазами. Иногда Виктор сам побаивался глаз Дениса, что-то в них было такое, что заставляло тело покрываться мурашками. Денис был в «горячих точках» и только одному Богу известно, что творится на душе этого молодого, но уже не по годам опытного парня. «Матерый волк» так его иногда называли коллеги, но это было не обидное прозвище, а как дань уважения. -Итак, повторяю, ваша задача, попасть в корпорацию Тристар Фармасьютикал. Один из вас занимает должность Начальника безопасности, другой место сисадмина и третья место бухгалтера. И начинаете разнюхивать, что и как. Приступайте. – Все трое встали и покинули кабинет. Глядя в след уходящей троицы, Виктор мысленно произнес, – С Богом. *** Сурин нахмурившись сидел у себя в кабинете. Смерть Павла его выбила из колеи. Все навалилось на него, то пожары странные, то вот смерть начальника безопасности. - Итак «менты» рыщут как ищейки, а тут еще убийство, - думал Сурин. Он ни минуты не сомневался, что кто-то убил Павла, только кто, он так и не мог понять. «Дань» он платил регулярно. Всегда честно и исправно со всеми делился, да и потом если убирать то надо бы его, а не какого-то начальника безопасности. Нажав кнопку громкой связи на телефоне, он произнес, - Катя, вызови ко мне Анастасию, и принеси чашку кофе с коньяком и живо. – Откинувшись на кресло, он снова погрузился в раздумья. Спустя несколько минут вошла Катя, секретарша с подносом в руках и следом Анастасия, руководитель HR отдела. Аккуратно поставив поднос на стол, Катя удалилась, а Настя заняла место напротив директора. - Значится так, Анастасия, Вам надо срочно, слышите срочно найти мне троих людей в компанию. Итак творится черти что, мне не надо лишних слухов, так что мне надо нового системного администратора, нового бухгалтера склада и самое главное нового начальника безопасности. Срок Вам, ровно один день. Выполняйте! -Но, Дмитрий Леонидович, Вы прекрасно понимаете, что в свете последних событий это будет сделать не так просто, - попыталась возразить Анастасия, - А мне плевать, - вдруг рявкнул прежде спокойный Сурин и стукнул кулакомпо столу, - слышите плевать, я Вам русским языком говорю - срок один день. Хоть из-под земли достаньте. Но люди должны приступить к работе завтра утром. Все, Вы свободны, - махнул рукой в сторону двери Сурин и отвернулся. Анастасия встала, поправила серый костюм, пригладила волосы и удалилась. -Срок один день, - передразнила она директора и села за свой стол. – И где же я найду желающих, да еще и за один день. – Решив, не передавать данное задание своим девочкам, она сама открыла сайт headhunter и наманикюренные пальчики проворно застучали по клавиатуре. Просматривая одно за другим резюме, она устало откинулась на стуле. Ладно, - подумала она, сделаем проще, сейчас быстро составлю вакансии и минут через 40 снова приступлю к поиску. – Через несколько минут описание вакансий было составлено, и не успев их разместить на сайте, она получила первые три отклика. Даже не задумываясь такому странному совпадению, она подняла трубку и позвонила всем троим кандидатам, назначила встречи, и осталось теперь только ждать. -Если все трое придут на собеседования и будут более или менее нормальными, сразу приму на работу и даже заморачиваться не буду, - решила она. Вечером Анастасия уже готовила приказы о принятия на работу бухгалтера, системного администратора и начальника службы безопасности.
Moshka: Глава 3 Почему-то каждый новый год Захару всегда становилось тоскливо. Ну что это за праздник такой: неделями ты вынужден носиться по городу, в ужасе от безумства выросших цен и ополоумевших людей в магазинах, решаешь, что и кому подарить, чтобы было нужно, не очень дорого, но и не ерунда, а главное –никого не забыть. И при этом не факт, что сам ты получишь хоть что-нибудь полезное или приятное, пусть даже хоть одно приглашение в гости. Хотя чему тут удивляться - родственников он тайно ненавидел, и они делали вид, что забыли о нем, а друзей у него не было. В школе, конечно, были друзья, да еще какие, закадычные и надежные Павка и Витек… От воспоминаний Захара замутило. Как давно он безуспешно пытался похоронить в себе эти мысли, воспоминания, сколько раз обещал себе прекратить копаться в себе и вести диалог с собственной совестью. Иногда он готов все был отдать, лишь бы прокрутить назад не только ленту воспоминаний, но и жизнь, чтобы все-все сделать по другому. От этого в груди болело и ему хотелось громко кричать. Нужно было срочно хоть на что-то отвлечься, пусть даже на эту изматывающую предновогоднюю суету. К отцу вот можно было бы заехать, только что ему подарить, человеку, который в состоянии купить весь мегаполис. Отношения у них всегда были сложные и для Захара непонятные. Отец никогда не поддерживал его, чтобы он ни делал, какие бы пожелания не высказывал. Единственно верным решением было только принятое самим отцом. Он твердо решил приобщить Захара к своему делу, а остальные варианты не хотел даже рассматривать, поэтому, когда, окончив школу, его сын заявил, что поступает в Институт Африковедения, отец просто перестал с ним общаться. Несколько лет длилось это непонятное молчание, потом отец внезапно снова появился в его жизни, выпутав его из сложнейшего положения, в которое он попал в одной из командировок в Африку. Захар каждые 3 месяца уезжал в очередную командировку от своего института, в котором так и остался работать на кафедре изучения редких тропических насекомых. Насекомых он любил с детства, изучал их, дарил или отнимал у них жизнь, дружил с ними, разговаривал, и понимал как никто другой. Он знал, что больше ни на что в жизни не способен, поэтому жил работой, порой по трое суток не уходя из лаборатории. *** Витя и Паша дружили с первого класса, и когда в пятом к ним пришел Захар, как то стало сразу ясно, что примкнет он именно к их компании. С тех пор они везде были втроем, воображая себя мушкетерами и примеряя на себя разные роли. Их странная дружба крепла с годами, удивляя многих, абсолютно разные они почему то почти никогда не ссорились. -Опять скрипит потертое седло!- смешно моргая глазами и размахивая невидимой шпагой, затянул Пашка. – И ветер холодит былуууую рану.. -А дальше? Ну продолжай! –насмешливо-командным голосом протянула Ляля Лялина, демонстративно похлопав несколько раз в ладоши. Так странно и смешно ее звали, какое-то масло масляное, а может быть она придумала свое имя или фамилию, ну не могли так ее звать на самом деле! Неля посмотрела на нее и отвернулась. До появления Ляли первой красавицей в классе считалась она, Нелечка, и ей не нравилось, что народ себе выбрал новую королеву, а про нее все забыли. У Нели были то ли грузинские, то ли армянские корни, она обладала чудесными темными, слегка вьющимися волосами, темными глазами с длинными ресницами и прямым греческим носом. -Все таки ты такой клоун,- прошипел ему Захар, когда вошел преподаватель, и Павлу пришлось хлопнуться с грохотом на стул. – Вечно ты перед девчонками выделываешься, тоже мне артист. -Ребята! Хочу познакомить вас, - прервал их шептание преподаватель русского и литературы.- Эта дама будет теперь учится с вами, ее зовут Анна Королевская. Все затихли и уставились на стоящую рядом с ним девчонку, больше похожую на учительницу, чем на ученицу старших классов. Новенькая не была красавицей, особо яркого ничего не было в ее худой фигуре и бледном лице, но что то притягивало, не давало оторвать глаз, хотелось разглядывать и разглядывать. Анна выглядела взрослее своих лет: серьезный взгляд, современная одежда, чуть заметная улыбка. Она спокойно прошла к свободному месту рядом с Виктором и села, не обращая внимание на наступившую тишину и несолько десятков глаз, уставившихся на нее. Павел хихикнул и пнул ногой стоящий впереди стул друга, а Захар молча уставился в Анину прямую спину. Ему показалось, что за минуту или даже секунду он стал взрослее на несколько лет, в голове его что то сместилось, и что с этим всем ему делать он не знал, но понял, что теперь, скорее всего, изменится многое в их жизни.
Nezhka: Аня очнулась от острой боли в голове. Голова гудела,как будто и не голова это вовсе была, а колокол,в который кто-то постоянно бил... Жутко хотелось пить...Аня облизала губы,но во рту абсолютно пересохло. Она попыталась встать, но конечности совершенно не слушались ее-будто кто-то невидимый держит ее изо всех сил. Кровать была ужасно жесткой,каждая пружина матраса словно впивалась в Анино тело... Аня попыталась открыть глаза и не сразу поняла,что глаза ее уже открыты, но вокруг стоит такой мрак,словно она оказалась в самой преисподней. Ей стало страшно. Животный страх прополз по ее телу,липкой массой проникая во все самые отдаленные его клеточки. -Что это,Господи? Что со мной? где я? Почему так темно?...-вопросы сплошным потоком лились в ее сознании,но не находя там ответов, отзывались в Ане новой волной ужаса. -Паша...Пааашааа....-ей казалось,что она кричит,но на самом деле,еле слышный шепот вырвался из ее губ. -Пашааа.... Почему его никогда нет рядом? Где он?? Аня попыталась восстановить события у себя в голове и вспомнила. Вспомнила, как утром ей было скучно и даже где-то плохо,как целый день она провалялась в постели, листая журналы...Как позвонила Паше с просьбой заехать в Азбуку,как Паша отключил телефон(наверно,чтоб избавить себя от ее просьб и проблем-конечно, она уже не та жена-звезда,она всего лишь домашняя мышка)... Тут в ее голове молнией пронеслось:Те люди!!!!!! И она вспомнила. Вспомнила, как кто-то пробрался в квартиру,как она дозвонилась Павлу...как ее чем-то оглушили. Дальше темнота. Аня опять попыталась встать. Глаза ее привыкли к темноте-она была в каком-то подвале, бункере...Было сыро и холодно. "Ничего,Паша найдет меня. Паша...." Паша....Только в минуты смертельной опасности осознаешь,как на самом деле ты дорожишь человеком. Больше всего на свете Ане хотелось сейчас обнять Павла и сказать, как она его любит... Почему? Почему же все в их жизни так изменилось? Почему она забыла,как любила его, почему забыла,как он любил ее? Ведь именно из-за Ани Павел впервые в жизни крепко поссорился со своим лучшим другом,с Захаром. *** Сурин хмурился… Ему определенно не нравился этот парень,Денис. Но вот почему? На этот вопрос он и сам себе не мог ответить. Денис был новым начальником безопасности. В целом он подходил на должность, у него было просто безупречное резюме. Но было в нем что-то пугающее, что-то в его глазах заставляло Сурина вздрагивать. -Денис, вы что-то хотели? -Да,Дмитрий Леонидович. В бумагах моего предшественника я нашел некоторые интересные записи. В том числе о тех странных пожарах. Я решил просмотреть видеозаписи,относящиеся к тем дням. И не обнаружил ничего из лаборатории. Как человек,отвечающий за безопасность нашей компании, я бы хотел просмотреть и те записи тоже. Возможно, там есть что-то,что помогло бы в дальнейшем избежать таких несчастных случаев. «Вот въедливый паршивец»-пронеслось в голове у Сурина. -Денис, незадолго до пожара в лаборатории был технический сбой,камеры просто не работали в тот момент. И вообще, ну к чему ворошить эту историю? Это был несчастный случай. -Но в целях безопасности… -Денис, идите работайте. И еще раз повторю, занимайтесь делами насущными. А это дело прошлое. Денис вышел из кабинета Сурина. Ну вот, совершенно ясно, что генеральный имеет непосредственное отношение ко всей этой темной истории. Осталось выяснить-какое именно. *** Аня услышала какие-то звуки. Кто-то приближался к ней...Раздался скрежет отпираемой двери,свет ударил по глазам. И какой-то почти механический голос неприятно протянул:"Ну здравствуйте, Анна...."
В. Редная: Аня сощурилась. Глаза, успевшие отвыкнуть от света, непроизвольно заболели и заслезились. Тем временем, незнакомец, видимо, отлично ориентировавшийся в помещении, где она находилась, прошел вперед, к небольшому столу, обнаружившемуся у стены, отодвинул стул и сел, внимательно разглядывая Анну. Она, наконец, смахнула выступившие на глазах слезы, и, в свою очередь, смогла рассмотреть своего похитителя. Головоногое! Это определение первое пришло ей в голову. Действительно, человек, сидящий напротив нее своим телосложением напоминал какого-то обитателя морских глубин… Например, осьминога. Длинные руки с тонкими, как у пианиста, бледными пальцами, только усиливали это впечатление. На лице у него застыла гримаса легкой скуки и отвращения. - Кто Вы? Что Вам от меня нужно? – собственный голос прозвучал хрипло и непривычно. - Ой, какая Вы шустрая! – насмешливо протянул незнакомец. – Скажем так, вполне достаточно, что я знаю, кто Вы, а вот знать меня Вам совершенно не обязательно. Что же касается второго вопроса, то, к сожалению, тоже не могу пока на него ответить. Всему свое время. - Где мой муж? - Ваш муж? – лицо человека на миг заледенело. – А зачем он Вам? Думаете, приедет и спасет, как рыцарь из красивой сказки? Не надейтесь. - Пашка… - Пашка Вам не поможет. Зато Вы очень можете помочь и себе, и нам. Поверьте, сотрудничество исключительно в Ваших интересах! Аня попыталась собраться с мыслями. Было очевидно, что ничего сейчас ей не скажут. Этот человек пришел сюда с одной целью – запугать ее, довести до того состояния, когда страх настолько застит разум, что инстинкт самосохранения настойчиво вопит: «соглашайся на все! Сделай, что от тебя хотят, и останешься цела!». Только, как правило, похитители людей, не заботящиеся о том, чтобы скрыть свое лицо, живыми своих жертв не выпускают. Значит, шансов выбраться у нее практически нет. Что ж, тогда будем играть по их правилам, глядишь, и подвернется возможность повернуть удачу в свою сторону! Аня прикрыла глаза. Со стороны казалось, что молодая женщина совершенно отупела от страха, на самом же деле, она пыталась заставить свое тело работать на повышенных оборотах, вбирая в себя малейшие детали интерьера, внешности похитевшего ее человека, запоминая и сортируя их. Сказывалась ее блестящая память, тренированная тремя высшими образованиями в области экономики, лингвистики и права, и умение систематизировать полученную информацию. «Осьминог» с интересом наблюдал за тем, как женщина открыла совершенно пустые от страха глаза. Он был уверен, что она «поплывет», стоит лишь слегка надавить на нее. Что еще ждать от бабы? Пустоголовая побрехушка, целыми днями страдающая ерундой и изводящая своего недотепу-муженька, мир его праху. К слову о муженьке… Не пора ли сказать ей про благоверного? Или придержать еще этот козырь на всякий случай? Пожалуй, придержать. Легче управлять будет. Бабы – существа сентиментальные, пообещай ей, что пришлешь ей на память сувенир в виде уха ее любимого, сразу станет шелковой! Эх, кабы действительно это ухо иметь… Но, к сожалению, после взрыва ее ненаглядного Пашку можно отскребать от машины промокашкой. «Осьминог» мысленно улыбнулся получившемуся каламбуру. Пашку – промокашкой! Смешно… Еще узнать бы, кто это такой добрый постарался и этот самый взрыв устроил. А то как-то неожиданно вышло. Тем временем Аня из-под полуопущенных век оглядывала место, куда она попала. Сначала, в темноте, ей показалось, что это какой-то бункер, из-за сырости и холода, сковывающего ледяными пальцами, ее тело. Теперь же, оглядевшись, она пришла к выводу, что это скорее загородный дом, старый и полуразвалившийся. Она находилась в маленькой комнатушке, вся обстановка которой состояла из топчана, на котором она сидела, стула и стола, оккупированных незнакомцем. Даже окна не было. Хотя… За спиной у «осьминога» Анна заметила полуприкрытую дверь, а за ней – небольшой квадратик света. Значит, выход где-то там. Внезапно в ее памяти всплыли строчки какой-то книги, прочитанной, казалось, вечность назад: «Дано – кто-то лезет в окно. Допустим – мы его не пустим. Доказать – как он будет вылезать». Да, как вылезать – это сейчас самое интересное. - Анна! – голос ее похитителя вывел ее из задумчивости. – Я надеюсь, Вы не станете придумывать какие-нибудь романтические глупости в стиле графа Монте-Кристо? Хочу Вас сразу предупредить, что сбежать отсюда Вам не удастся. Этот дом может и не пятизвездочный отель, зато он надежно охраняется и находится далеко от цивилизации. Искать Вас здесь никто не станет. Поэтому, повторяю, сотрудничать с нами – в Ваших интересах. Если все будет так, как мы хотим, максимум, через неделю вернетесь к себе домой и будете жить как раньше. В противном же случае… - он выразительно хлопнул ладонью по столу…Вы поняли меня? - Поняла. – Анна, чья мысль сейчас лихорадочно работала, постаралась придать своему голосу максимум покорности. - Вот и замечательно. В таком случае, не смею Вас дольше задерживать – «осьминог» отвесил шутовской поклон, - я вернусь к Вам завтра и тогда мы поговорим. Будем надеяться, что разговор у нас с Вами получится продуктивный. И Анна осталась одна. *** Денис сидел за своим новым рабочим столом и перебирал документы, оставшиеся от Павла. Да, друг Виктора Анатольевича явно был педантом. Даже после разгрома, учиненного кем-то в его кабинете, восстановить информацию, касающуюся системы безопасности компании, было довольно легко. Разработанные им процедуры остались у кадровиков и системщиков, многие файлы он хранил не на жестком диске, а на сетевом и Саша обещал уже к концу дня взломать пароли и слить ему всю информацию, какую он сможет нарыть. Оставалось, правда, непонятным, кому все-таки потребовалось Павла убрать. Ведь, судя по тому, что он обратился за помощью к Виктору Анатольевичу, он во всей этой истории, что говорится, ни сном, ни духом…разве что совершенно случайно докопался до чего-то такого, что сделало его опасным. Но до чего? И для кого опасным? На эти вопросы еще требовалось найти ответы. - Денис Дмитриевич – внезапно раздалось у него над ухом. Денис, глубоко погруженный в собственные мысли, даже подскочил, не заметив подошедшего к нему пожилого седого мужчину в форме сотрудника ЧОПа. - Меня зовут Егор Кузьмич. Я был заместителем Павла Сергеевича во всем, что касалось «живой» охраны. - Очень приятно! – Денис протянул для пожатия руку. В его ближайшие планы входило побеседовать с этим человеком, даже хорошо, что он пришел сам. Рукопожатие Егора Кузьмича было коротким и энергичным. Да и он сам, несмотря на уже преклонный возраст, немного за шестьдесят, выглядел подтянутым и бодрым, в спортзале заставляя порой «молодняк» зеленеть от зависти. - Мне необходимо с Вами поговорить. - Да, я слушаю Вас внимательно. - Дело в том, что перед тем, как… перед смертью, Павел Сергеевич звонил мне. Он сказал, что на его жену напали, велел брать ребят и срочно ехать к его дому. Собирался сам туда лететь. Но не успел… Кузьмич помолчал, пытаясь справиться с собой. Павла в компании явно любили, отметил про себя Денис. - Так вот, когда мы приехали на его квартиру, там не было следов взлома, дверь была заперта, но жены его дома не было. У меня есть комплект ключей от его квартиры, Паша… Павел Сергеевич дал, на всякий случай. Я открыл дверь и вошел. Везде был порядок, но у платяного шкафа была сломана дверца, а у входной двери валялась сумочка жены Павла. В ней – ее документы, кошелек. Спрашивается, куда могла пойти женщина без сумочки? И Анна до сих пор не объявилась, хотя со смерти Павла прошли уже почти сутки. Денис Дмитриевич, мне кажется, мы имеем дело с похищением.
MayaMi: Анна не понимала, бредит она, или спит. Такого ужасного состояния у нее не было с 17-ти лет, с того самого дня, когда погибли родители. Говорили, что она долго не могла спать; потом, когда организм начал брать свое, она по ночам звала своих родственников. Но тогда рядом был Павел, и она могла себе позволить ничего не помнить. Сейчас же… Во всем было какое-то трагическое совпадение, ошибка, но сходилось все в одной точке: Паша все-таки умер. Она не сказала «осьминогу», что интуитивно чувствовала, что это все же случилось, и он сам ей выдал очень сухо: погиб при взрыве автомобиля, причина взрыва неизвестна. Она была уверена, что этого не случится. Если она уедет…если…если… Было столько «если», что в них можно было запутаться, но она выполнила их все, до единого, но возникла какое-то «обстоятельство непреодолимой силы», и… Взорвалась машина. Пашка всегда щепетильно относился ко всему, а особенно к технике. Вряд ли «Тойота» была в неисправном состоянии. Значит, случилось что-то еще. Но что, что? Паша всегда приходил ей на помощь – будь то депрессия после смерти родителей, или просто порезанный палец. Она могла целый день проваляться в кровати после вечеринки у подруги, а Паша при этом посвящал свой редкий выходной уборке и покупкам. Все спокойно, без истерик. Даже мусор вечером выносил он зачастую, позволяя ей лениться. А она его предала. И психика ей мстила за предательство. Память ее отбрасывала в те времена их юности, когда она была бешено влюблена и не мыслила без него жизни. Сейчас приходилось свыкаться с жизнью без него, причем в жутких, экстремальных обстоятельствах. Он бы нашел ее, из-под земли достал, утешил. Дремавшее в глубине чувство прорвалось снова наружу, и сейчас она бы отдала свою жизнь за то, чтобы он мог хотя бы ее простить. Но это было невозможно. *** Сколько прошло времени? День, два…не больше. Казалось, она не спала уже несколько суток. Глаза устали от контактных линз и болели. Она отдала бы сейчас полжизни за пузырек с раствором и контейнер, ну и, в крайнем случае, за глазные капли. Без линз она была беспомощна совершенно, а тут растерянность из-за близорукости могла усугубить ее и без того странное положение. Удивительно. Она должна была быть сейчас на Кипре, далеко отсюда, в полной, абсолютной безопасности, нежиться в теплом море и потягивать коктейли с романтическими названиями. А вместо этого оказалась в жуткой дыре, которая, скорее всего, не обозначена ни на одной карте, и искать ее не будут, потому что некому искать, да и, даже если начнут, то… Новый паспорт!!!! Уже неделю назад как у нее осталось только имя, по остальным документам она была абсолютно другим человеком, даже по возрасту ее «состарили».на три года. Будут искать Воеводину Анну Андреевну, в девичестве Королевскую, рожденную в Москве 32 года назад, 14 марта. Границу же на днях должна была в последний раз пересечь Анна Михайловна Костина, незамужняя дама, справившая 35- летие 22 июля, уроженка Ленинграда, ныне Петербурга. Она сама, своими глазами видела документы. Да, на нее должны были напасть, украсть, но увезти в Питер, а там – Пулково-2 и вожделенная граница … Спрашивали про каких-то бабочек и про то, не было ли у ее мужа видений и психических расстройств. О бабочках, про которых ее так расспрашивали, Анна не имела ни малейшего понятия. Флора и фауна практичного и рационального во всем мужа интересовала в последнюю очередь. Он увлекался компьютерами и хоккеем, больше ничем. Ну, кроме своей работы. Он был просто потрясен тем, что стал начальником службы безопасности в крутой западной конторе, и честно отрабатывал свой немаленький оклад. За такие усилия Сурин его ценил очень высоко. А еще выше ценил его жену… Это была более чем романтическая история. Сурин был разведен уже много лет, хотя из приличия носил кольцо на правой руке, и все знали, что он ведет аскетический образ жизни. Блестящий бизнесмен – это ж надо, чтобы русскому человеку доверили кресло генерального директора в преуспевающей американской компании. Интервью с ним даже в Financial Times не раз размещали. Но, как водится в таких случаях, был большой «пробел» в личном плане, и Анна чутьем истинной женщины это поняла на вечеринке в Мариотте, куда всех начальников позвали с женами, и где именно ее Сурин выделил среди напыщенных юных блондинок, пожилых крашеных кукушек, русских матрешек и мужеподобных американок. Павел и на таких мероприятиях был при исполнении, все ходил, проверял то охрану, то эвакуационные выходы, не могла же она, в конце концов, ходить за ним «хвостом». У шефа горели глаза, когда он смотрел на нее, и она украдкой ловила эти взгляды, а еще через неделю под предлогом очередной годовщины свадьбы уговорила Павла позвать начальника и еще пару-тройку друзей на дачу. Сурин приехал первым, с охапкой орхидей. Анна не один раз изменяла мужу, но впервые – по причине припадка любовного безумия. Те, предыдущие измены, в счет не шли. В первый раз получилось по дури: Пашка уехал в командировку в очередной филиал, накануне они разругались по причине ее же ревности, а тут подвернулась компания, зависли на ночь в клубе, из которого поехала она вовсе не домой, а на черт знает чью квартиру, где все и случилось. Второй раз был уже более осознанным: настал момент, когда они собрались разводиться, даже разъехались, договорившись о дате подачи заявления; тогда Анна еще работала и, понимая, что сотрудница в депрессии, начальница отправила ее на две недели в Сочи наблюдать за очередным проектом. Анна не могла привыкнуть жить без Паши, не понимала, как вернется домой, в ту квартиру, которую он ей оставил, как она будет ОДНА – и вцепилась мертвой хваткой в местного прохвоста. С ним они провели две недели, после чего Анна вернулась в Москву и позвонила Паше – мириться. Он ее любил и сразу же приехал. Договорились, что будет семья как семья, с чинным ужином дома и ребенком. С ребенком, сказали врачи через месяц, не получится. Потом развалилась Аннина фирма, а потом... Потом как раз и появился Сурин. Эта неожиданная любовь довела ее до грани, и в какой-то момент она записалась на прием к психологу, потому что больше не могла вынести ни любви ни обмана. Ляля Лялина, бывшая одноклассница, выкурила за вечер две пачки сигарет, слушая исповедь подруги, а потом дала ей телефон модного психологического центра. Анне показалось странным, что этот телефон у подруги оказался сразу под рукой, словно только она и ждала, кому сунуть эту визитку, но Анна пошла, записавшись, на следующий же день. Странно - Ляля предупреждала, что у них там запись минимум за месяц вперед. Анна явилась в этот самый центр, с бешено дорогими ценами, без очередей и с вышколенным персоналом, и в списке консультантов нашла до боли знакомую фамилию: Преображенская. За нее зацепился взгляд, и уже потом пришло понимание: лучший друг Пашки, носил эту фамилию, и за дурацкое сочетание имени и фамилии над Захаром издевалась вся школа. За глаза его звали «эклер с майонезом». Предчувствие Анну не обмануло: это была жена Захара, только бывшая, и про супруга она ничего не знала вот уже почти десять лет. Более того, она давно была замужем за другим, но носила фамилию первого мужа. Захар занимался какими-то исследованиями, но вот что именно он исследовал, психолог не сказала. О том, что ее психолог имеет хоть малейшее отношение к Захару, Пашке говорить было строжайше запрещено. А потом начались проблемы. *** Исчезновение Анны Денис постоянно держал в голове, как исходную точку – странное совпадение: в один день – пожар в лаборатории, смерть Павла и пропажа его же жены, причем она как в воду канула. Соседи в новом доме с толстенными стенами не слышали ничего, или просто молчали, как партизаны. Консьержку уволили за день до этой драмы, другую пока не нашли, и, пользуясь этим случаем, кто-то испортил камеру в подъезде – залепил жвачкой, а для верности еще и провод перерезал. То есть, имела место целая схема, но кому нужна бестолковая, судя по отзывам соседей, дамочка, муж которой, хоть и зарабатывает прилично, но все же не магнат? Предположить, что Анна устроила поджоги, да еще по такой извращенной схеме, было смешно, да и зачем ей это нужно? Зацепок не было никаких. Родители ее давно умерли, с родными Павла она вообще не общалась. Убитые горем супруги Воеводины в один голос характеризовали ее как вздорную неглубокую женщину, которая не знает, чего хочет. Подруга Ляля сидела на транквилизаторах и не могла дать внятного ответа ни по одному вопросу, зато почему-то насторожилась, когда ее спросили мельком про бабочек
uno: Много было концов, которые никак не удавалось уложить в одну схему. Денис привычно щелчком выбросил докуренную сигарету из приоткрытого окна и прибавил газу. В кабинет Виктора Анатольевича он вбежал, как обычно, последним. Шеф молча стоял у окна, глядя вдаль, как и два дня назад, когда первый раз собрал группу, словно он и не уходил от этого окна. Алла и Саша сидели рядом за столом, напротив них, нервно курил неизвестный Денису мужчина. - Денис, садись, - глухо выговорил шеф. - Ребята, познакомьтесь, Захар Преображенский, мой давний…- Виктор тяжело вздохнул - школьный товарищ. Он в курсе ситуации, его выводы могут быть очень ценными для дела. Начинай ты, Саш. -Тэкс, ну я, значит, натыкал жучков у Сурина в кабинете, прослушивал, получается, разговоры в кабинете и телефонную линию. Выяснил кому передали расследование поджогов в компании - такой дядька я его в коридоре встретил - на моллюска что-ли похож, неприятная внешность: глаза какие-то водянистые, лысый, такой как будто желейный весь – кажется тырцни в голову все заколышется. А зуб у него между прочим железный…хватка как у бульдога. - Саш, без лирики давай. – Шеф нахмурился. - Ну вот, значит, этот чел – представитель хозяев, все документы передали ему, похоже, что он действует неофициально, о нем никто в компании не знает. Я видел его только один раз и похоже случайно. Но Сурин о нем говорил один раз со своим замом, тот видно что-то лишнее спросил – так вот, Сурин боится чего-то! Он прям орать начал на зама: «Забудь вообще, что ты видел его. Не лезь не в свое дело!» Алла кивнула. - А Сурину и есть чего бояться. На складе и в лаборатории после пожара был проведен аудит. Все как-то делалось в спешке, почти секретно, документов никому не давали читать. Но я сравнила материалы, которые были переданы Павлом в день его смерти и данные бухучета на сегодняшний день. Результат очевиден – предыдущий бухгалтер скрывала серьезные недостачи, дорогая техника и лабораторные материалы разворовывались. Эти два пожара произошли накануне инвентаризации, они, можно сказать, спасли Сурина – американские хозяева его бы растоптали. Сурин видимо в какой-то момент потерял чувство опасности, просто нагло себя вести начал – воровал и воровал, не мог остановиться. И сейчас есть реальная опасность, что все это вскроется. Я могу предположить, что и Павел, что- то узнал о недостачах, начал давить на Сурина или угрожать…. Виктор прервал ее. - Нет, Павел, о недостачах не знал. Но мог узнать и Сурин, вероятно, его опасался. Так, значит, получается Сурин - подозреваемый в организации поджога и убийстве, мотив есть. Ты, Денис, что думаешь? - Я с Суриным разговаривал – мой вывод, не он организовывал поджоги, не связан он и с убийством Павла. Саша заволновался. - Ну ты, чего, Денис, все ж складывается, как пить дать он виноват. - Сурин заметно нервничает, он старается закрыть всю информацию по пожарам, любой интерес отсекает, Мне не дал слова сказать, когда я предложил продолжить внутреннее расследование пожаров, он даже неадекватен в стремлении всю инфу спрятать. Но я с ним общался – и свой психоанализ я сделал. У него не тот психотип, чтоб совершать быстрые активные действия, типа поджога или убийства. Он инертен, в общем-то трусоват. Да он подворовывал, но в его стиле было бы сбежать с деньгами, он не стал бы рисковать и оставаться. Полагаю и сейчас он нервничает, не может принять решение – то ли ждать конца расследования хозяев и надеяться, что пронесет и неожиданные пожары его спасут, то ли уже бежать с ворованными деньгами. Предлагаю, для проверки, изучить состояние его активов – если он аккумулировал последнее время деньги на счетах, продавал недвижимость или делал за границей большие вложения – значит я прав и Сурин не убийца Павла. Резким движением, Виктор шагнул от окна к Денису и оперся руками о стол рядом с ним. -Кто, кто тогда? Кому нужны были пожары и смерть Павла? Это ж связано, ты понимаешь? Что за бабочки, твою мать, там летали? -Виктор, - неожиданно раздался голос Захара, - вот по поводу бабочек… я, кажется, могу объяснить… Глава 4. Джек Коллинз, тайный представитель по делам особой секретности и повышенной сложности корпрорации Тристар Фармасьютикал, он же бывший следователь МГБ страны Советов Иван Андреевич Колосов, он же «осьминог» и «членистоногое» по ощущениям Ани, задумчиво барабанил пальцами по трубке телефона. Только что он закончил разговор со своим американским начальством. По большому счету, ничего нового сказать ему начальство не могло. Но американцы любили повторять одно и тоже по сто раз. Полная секретность, скорейший результат и не дай бог уронить престиж корпорации, а то акции упадут. Иван Андреевич криво усмехнулся, ладно, разберемся. За свои 60 с лишним он столько раз должен был « в обстановке строжайшей секретности, в рекордные сроки, оптимальный результат…», что в общем плевать ему было и на начальство, и на сроки. Вот работу он свою любил – нравилось видеть недоумение и страх в глазах всех этих молодчиков, которые думали, что они самые хитрые и смогут насадить «на кукан» всех, и его, Джека-Ивана, в том числе. А получалось наоборот, и снова Иван Андреевич, как фокусник доставал перед американцами из своей шляпы очередного глупыша, думавшего нагреть корпорацию. Конечно, попадались в основном мелкие аферисты, но хоть что-то, не дома у телевизора куковать, грея пенсионный зад в подушках. Срочно прилетев в Москву после первого пожара, он сразу прижал Сурина. Сурин из бывших директоров совхозов – ясно, что привычки воровать он не оставил и мог, конечно, опасаясь разоблачения, голову потерять – начать все жечь напалмом. Однако, после второго поджога Иван Андреевич хватку ослабил и огляделся. Сурина то и первый пожар напугал – поувольнял сразу всех, кто его покрывал: бухгалтера, какого-то сисадмина. Боялся он, что люди болтать начнут лишнее, и все вскроется сразу, не надо будет и аудита проводить. Да и вообще – пожары привлекли бы сразу внимание, к тому, что он планировал скрыть. И, надо сказать, имел все шансы скрыть, похоже, все тут были прикормлены – и инвентаризация была бы фикцией и даже независимый аудит. Все в России можно купить, надо только иметь связи… ничего не меняется. Сразу же после пожара в лаборатории Иван Андреевич был готов вцепиться мертвой хваткой в начальника безопасности – в Павла. Уж больно темная лошадка был, этот Павел. Времени на реверансы не было, поэтому по-быстрому супругу его взяли в оборот. Сурин с ней вроде спал и сказал, что Павел в своей половине души не чает, ради нее на все пойдет. Ну вот и славненько, расчет на то и был – если Павел в чем замешан, сам бы прибежал, принес повинную голову, а там бы и его прижали. Но Паша-дурак взял и взлетел со своей чертовой машиной в небо. Что ты будешь делать. И все равно, чуял Иван Андреевич своим чутьем старого следака – здесь надо рыть, добыть информацию от Ани и думать, сопоставлять. Смерть Павла карты смешала, но Иван Андреевич привык быть последовательным и доводить дело до конца. Так что с Аней придется ускориться. **** К Захару одновременно обернулись все четверо, повисла напряженная пауза. Виктор обошел вокруг стола и сел напротив Захара. - Понимаешь, - волнуясь, начал Захар, - я ведь мог раньше догадаться, но как-то значения не придавал. - Да не тяни ты кота за хвост, что за манера у тебя такая! - Подожди, Вить, дай я все подробно расскажу. Я, ты знаешь, лепидоптеролог, изучаю бабочек. Так вот, те бабочки, которых ты мне показывал на пленке из архива Павла – это бабочки-морфиды, здесь они редкость. Обитают в джунглях Амазонии, их отловить и привести в Россию непросто. Я бы сказал, что это очень большие траты: экспедиция, перевоз, да и просто их поймать - выманить их из листвы, почти невозможно – крайне осторожны. Я пока смотрел, все пытался понять, о ком я с ними говорил….Ты помнишь мою бывшую жену, Лену? - Ну помню, вы развелись уж лет 10 назад как, не меньше. - Точно, мы пока были женаты, она как раз диссертацию писала. Я тему точно уже не помню. И я вот сейчас вспоминаю, она все просила подыскать мне какой-то яркий, запоминающийся вид бабочки, говорила, что ей нужен какой-то визуальный образ. Ну я и предложил морфиду. Бабочка очень красивая, крылья огромные, голубые как небо, у самок крылья правда желтые с голубыми прожилками… Именно эти бабочки на пленке Павла, я уверен. Виктор, который сидел, напряженно наклонившись вперед, откинулся на спинку стула. - Так, все любопытсвеннее и любопытсвеннее. И что, Лена дописала диссертацию? - Да-да, дописала, но мы как раз в это время разводились, и как-то все так получилось, я даже особо и не в курсе был, чем она занимается. Но тут совсем недавно встретил нашу одноклассницу, помнишь Лялю Лялину? - Дуру Дурину… - Виктор скривился, - помню, конечно, если б не она, мы бы все тогда не разругались так – на полжизни. Захар покраснел, снова схватил сигарету, смыл ее в кулак и заговорил еще быстрее. - Так вот, мы с ней кофейку попили, как –то все вспомнилось, но по-хорошему вспомнилось, правда. И она мне рассказала, что Лена долго на кафедре работала, занималась какими-то научными разработками, но в институте их всерьез не принимали, и она вроде в какой-то центр медико-психологический ушла. Там ей предоставили возможность и закончить свои исследования, и вроде что-то на практике применить с людьми. И такие удивительные результаты у нее пошли, ее стали высоко ценить в этом центре. - А Ляля откуда все это знает? – перебил Виктор. - А Ляля себе психолога искала, какие –то проблемы у нее были. Пришла в этот центр на прием и неожиданно попала к Лене, та ее узнала, они разговорились. Ляля даже сказала что Аню, жену Павла направила к Лене… Захар вдруг прекратил мять сигарету, и так уже измочаленную до невозможности, и судорожно сглотнул. - Вить, а я ведь вспомнил, что за тема была у Лениной диссертации – «Нейропрограммирование поведения человека с помощью визуальных образов». *** Неожиданно условия заточения Ани очень ужесточились. Во-первых, ее перевезли в другое место, перевезли скрытно, унизительно завязав глаза какой-то вонючей тряпкой. Новая "камера" напоминала бокс, размерами метр на полтора, в котором еле-еле помещалась узкая скамья, в боксе не было окна, но зато была до невозможности яркая лампочка под потолком, от которой глаза болели немыслимо. Во-вторых, кормить стали редко … правильнее сказать, совсем перестали кормить, хлеб, чай и бульон, разве это еда?! И в-третьих, ее подвергли унизительной процедуре, после которой Аня долго плакала и страдала от невозможности отомстить, броситься, плюнуть в глаза, тем, кто так мучил ее. Ранним утром зашла в бокс толстая тетка в белом халате и коротко бросила: «Раздеться догола». Аня сначала попыталась надменно поднять бровь и уничтожить нахалку одним взглядом, но тетка, нимало не смутясь, добавила: «В противном случае – раздену силой». Дрожащую, абсолютно голую Аню обрили. Аня проплакала весь день, она была совершенно сломлена.
Девушка-Лиса: -Почему ты сразу не сказал? – Набросился на Захара Виктор. -Понимаешь, я не думал, я только сейчас, - начал мямлить Захар, - да и потом, я с женой давно не общался, так сказать дела минувших дней. -Ясно, - оборвал Захара Виктор, - к тебе у меня только одна просьба, которую ты точно можешь сделать и помочь нам в этом деле, это поговорить со своей женой и узнать, а лучше принести нам почитать ее труды. Уж больно интересная тема. Я думаю, на сегодня это все ребята, - обратился Виктор к своей команде, - можете идти, а я пока поболтаю с Захаром, так сказать вспомним годы чудесные. *** Денис сидел в кабинете, склонившись над исчерченным листком. Линии, круги, квадраты все переплелось между собой в хитроумную схему. -Итак, что у нас есть, - задумчиво произнес Денис, глядя на листок бумаги, - у нас есть Сурин-глава компании, под ним был Павел, были поджоги, исчезновение Анны, кража денег, а самое главное таинственные бабочки,- обведя слово в круг, он прикрыл глаза. -Здаров, можно?- в приоткрытую дверь нырнула голова Саши. -Да проходи садись, чай будешь? -Неа, я так поболтать, - усмехнулся Саша. -Ну выкладывай, что интересного. -Хм, ты мне вот, что скажи, Денис, ты знаешь самого великого хакера? -Нет, не знаю, - ответил Денис. - А зря, - продолжая улыбаться, ответил Саша, - самый великий хакер сидит прямо перед тобой! – -Да уж, скромность данного хакера явно не его отличительная черта, - Денис улыбнулся в ответ. -Ой, ну можно без оваций, так вот, продолжил Саша поклонившись, сей великий хакер залез в базу данных головного офиса нашей всеми горячо любимой компании и кое-что скачал для своего верного друга и напарника, - с этими словами Саша вытащил диск и положил на стол перед Денисом. -Ну Сашка, - восторженно начал Денис, ай молодца. Не знаю, как тебе это удалось, но это нам существенно поможет в расследовании. Ладно, сейчас почитаю что и как. Саша, взмахнул воображаемой шляпой и вышел. Денис вставил диск в компьютер, открыл папку и начал просматривать досье. И каково было его удивление, когда среди всех сотрудников он увидел того самого «осьминога». -Вот это номер, - подумал Денис, - так вот ты, какой, цветочек аленький. Джек Коллинз, он же Иван Андреевич Колосов , 63 года. – руководитель отдела по делам особой секретности и повышенной сложности корпрорации Тристар Фармасьютикал, он же бывший следователь МГБ. В компании работает 10 лет. – Здесь Денис прервал свое чтение, читать заслуги этого человека он не захотел, но понял, зачем он здесь появился. - Он расследует пожары точно так же как и мы, только вынюхивает по-своему. Думаю и методы у него соответственные, как никак следователем был, а они умеют добывать информацию. Знает он скорее столько же сколько и мы. Только…только…, - тут его осенило,- только он действует на шаг вперед, возможно похищение Анны, это его рук дело. Возможно, Анна действительно могла что-то знать, продолжал рассуждать Денис, глядя на листок, ведь она же жена Павла, а дома часто за ужином обсуждают дела рабочие. И скорее всего именно так рассуждал наш «осьминог», - дописал он слово на листке. Осталось только удостовериться в том, что Анна действительно что-то знает, или самое главное узнать, где она сейчас. Но есть еще кое-что… С этими словами Денис взял мобильный телефон, набрал номер, услышав голос, сказал, - День добрый Захар, это Денис, у меня к вам пару вопросов, если не возражаете, то хотелось бы с вами встретиться и поговорить. Где вам удобно? - после паузы, он ответил, - да хорошо, договорились, буду там через полчаса. Выезжаю. Взяв ключи от машины он вышел из кабинета, бормоча под нос, - а бааабооочкиии крылашками бяк-бяк-бяк…. *** Алла, отложила папку с документами, встала из-за стола, - мне надо выпить кофе, - сказала она вслух, - хорошо бы еще выпить кофе с пользой для дела, так сказать. То, что она нашла в документах, ее саму не очень удовлетворяло. Да, недостача, да кража, но ее послали сюда не только за этим. - Пора бы и с народом пообщаться. - С этой мыслью, она направилась к Кате. Кто-кто, а секретарь генерального знает все про всех. А поскольку Катя, слава богу, не относится к той категории секретарей, которые блюдут все тайны шефа, то именно она подходит на роль первой сплетницы. А сплетни, как известно, могут быть и достоверной информацией. По дороге к ней, Алла примеряла на себя образ этакой закадычной подруги, которая просто обожает свежие сплетни, - Как там говориться? Болтун – находка для шпиона. Вот сейчас мы с этим болтуном и попьем кофе! -Катя, привет, можно? – спросила Алла. Катя, оторвала взгляд от компьютера, - Ага, садись, кофе будешь? -Да, спасибо. Мне без сахара если можно. -Да чего ж нельзя, можно. Ох, сейчас все такие нервные, чего-то суетятся. Вон шеф, мне куча документов сказал напечатать, все тружусь и тружусь, а я, между прочим, в отпуск хочу! – начала канючить Катя. Алла, сочувственно покачала головой и судорожно начала придумывать наводящий вопрос, болтовня Кати без дела может затянуться надолго, а ведь она точно что-то знает. -Кать, а если бы поехала, то куда и самое главное с кем? – поинтересовалась Алла, отпив кофе. -Ой, - затараторила секретарь, я бы поехала куда-нибудь на острова, а вот с кем, - загадочно улыбнувшись, выпалила, - так это с новеньким айтишником, Сашей. Поперхнувшись кофе, Алла выдавила, - с Сашей, а как же эти…служебные романы и все такое. - Ну и что такое, подумаешь. Мне, между прочим, он нравится, он такой..такой..харимазматичный, вот. Новый начальник безопасности конечно тоже ничего, продолжала томно Катя, но Саша, это нечто. Алла, хмыкнула, но внутренне вся напряглась, сейчас тот момент, когда начнется самое интересное. - И потом, тут все крутят романы, все кому не лень, я тебе даже больше скажу, - Катя перешла на шепот и поближе придвинулась к Алле, - жена бывшего начальника безопасности крутила роман с самим, - она выразительно кивнула на дверь генерального. – О покойниках либо хорошо, либо ничего, но рога он себе нарастил, это факт. - Да, ну, - округлила глаза Алла, - и что? -А что-что, да ничего, захаживала она в гости к этому, - мотнула головой Катя в сторону кабинета Сурина, - да я больше скажу, я им даже билеты заказывала на юга, только… -Что, что только? -Только последний раз, шеф приказал заказать билеты только ей одной, но на другую фамилию, - ели слышно прошептала Катя. -А ты почему знаешь, что это была она? А Фамилию, фамилию записала? -Да, где-то записала…Слушай, наморщив носик, спросила Катя, а чего это тебе так любопытно про фамилию? Вот тебе и болтун, наблюдательный какой, осторожнее Алла надо быть, осторожнее, - мысленно одернула себя девушка, - да, так..просто интересно с чего это вдруг.., - она не успела закончить фразу как из кабинета показался Сурин и обратился к Кате. -Катерина, зайди. -Ну, я пошла, приходи еще на кофе. -Да, обязательно…. *** По дороге, Денис все еще обдумывал прочитанное раннее, он нюхом чуял, что этот Джек причастен к исчезновению Анны, а Захар, Захар, он что-то еще не договаривает, как-будто чего-то боится. -Аааа, баааабооочкааааа крылышками бяк-бяк-бяк, а заааа неееей воооорообушек прыг-прыг-прыг и ням, - напевал он подъезжая к условному месту. Захар уже ждал Дениса. -Что вы хотели спросить? – закурив сигарету и выдохнув дым, спросил Захар. -Скажите, раннее вы утверждали, что привести этих редких бабочек, которые морфиды, практически невозможно, но ведь вы сделали это? Ведь так? Вам же это удалось? Захар нервно смял сигарету, - Как вы догадались?
Ju_Juk: Денис смотрел на него в упор, так, как его учили. Хотя игрок в покер он никакой, зато умело блефовать на допросах он научился еще будучи зеленым салагой, когда колол духов на транзит оружия. Этот Захар явно нервничал, пот стекал с его, не по годам, морщинистого лба, видимо, сказывались долгие путешествия в тропические джунгли. – Хотя, да, о чем это я, это ваша работа… - обреченно пробубнил себе под нос Захар. – Верно подмечено, так все-таки, как вам это удалось и можно ли взглянуть на этих чудо-красавиц? – Денис ослабил хватку, заметив, что Захар и не думает сопротивляться и просто нервничает, такое бывает со всеми склонным к депрессиям субъектам, а Захар относился именно к такому типу. Несмотря на то, что джунгли закалили его и из субтильного подростка он вырос в жилистого и проворного мужчину, он был неспособен долго выдерживать психологический прессинг, сказывались комплексы, приобретенные еще в детском возрасте. К тому же практика общения сводилась только к одному – перекинуться парой фраз со своим напарником Тендажи, да и то, он все время норовил перейти на суахили и болтал без умолку, когда Захар делал вид, что слушает. Вообще-то, если бы Захара не отвращала вся эта московская суета и вечная гонка за золотыми горами, он, молодой аспирант, так и остался бы в Танзании. Но его жена закидывала письмами и телеграммами с просьбой наконец-то приехать и оформить развод по-человечески. «Паганель, ты когда соизволишь привести свое тело в Москву и оформить развод, меня уже все достало, я хочу жить по-человечески», так она начинала почти каждое свое послание. – Когда, 10 лет назад, мы разводились с женой, мой напарник внезапно позвонил и предложил партию морфид. Я ему сказал, что он бредит и с каких это пор Morpho Rhetenor, за которыми я долго гоняюсь, начали летать по танзанийским джунглям? Я был в Амазонии и видел их собственными глазами, но поймать их практически невозможно, т.к. они не опускаются ниже 6-и метров. Если брать так называемый «подножный материал», ну, тех бабочек, которые умерли сами или по каким-то причинам, то они не подходят ни для коллекции, ни для исследования. А он мне и говорит, они, мол, хоть и не совсем живые, но в очень даже приличном состоянии. - Интересно, то есть, вы их получили, но они живыми не были? – перебил Денис. - Ну конечно! Вы знаете, я не стал сильно расспрашивать Тендажи где он их взял, да он бы сам не сказал, но догадаться несложно. Все лепидоптерологи пользуются «их» услугами, да не только лепидоптерологи, сейчас поголовно на свадьбах или других торжествах выпускают бабочек, а их ведь нужно где-то брать и в большом количестве!? Спрос рождает предложение, а для бедных стран – это какой-никакой, а заработок. - Уточните, пожалуйста, кто это «они»? Вы имеете ввиду зоо-контрабандистов? - Да. И это печально, т.к. очень редкие экземпляры довозят живыми, ведь эта красота сразу попадает в руки непрофессионалов. Вообще, мы ищем даже не самих бабочек, а куколки, чтобы довести и вырастить, на такую возню эти горе коммерсанты не способны, долго и хлопотно. А Тендажи не связан с ними – я уверен, т.к. со мной уже давно и не стал бы делать такую глупость, как перевозка живых бабочек из Бразилии в Танзанию, просто, видимо, ему достались «объедки с барского стола». Кто-то кому-то что-то прислал, не понравилось – денег стало жаль, вот и продали ему, ну а он мне. Вообще чтобы обойти таможни эти люди еще и не такие странные пути выбирают. В Танзании сейчас, да и по-другому у них вряд ли будет, период наших 90-х, только круче раз в тысячу, да и Бурунди и Уганда на границах спать спокойно не дают, но там очень интересно: первозданная природа, Килиманджаро, начинаешь чувствовать себя человеком, а не машиной. Однажды у меня был достаточно забавный «прокол» на таможне, который чуть не привел к катастрофе. Меня на таможне остановили и попросили вскрыть «контейнеры», они подумали, что куколки – это контейнеры с наркотиками, представляете!? Я был на грани! Я облазил все джунгли, чтобы найти эти экземпляры, а они мне – «вскройте контейнеры»! Но, Слава Богу, все обошлось! – Захар закашлялся и снова потянулся к пачке с сигаретами. Она лежала с краю стола так, что Захар, задев стулом стол, ее уронил на пол, но достаточно быстро сориентировался и налету поймал ее, что порадовало Дениса, «а парень то ловок»! - Обошлось, как? – спросил Денис. - Я не думаю, что это имеет отношение к делу, но если коротко, вмешался мой отец. Извините, но это не та тема, на которую я хотел бы сейчас продолжать разговор. - Вы думаете!? Ну, что ж, но обещайте мне, если нам придется вернуться к этой теме, это только усугубит, так сказать…. - Послушайте, там, в Танзании, все продается и покупается, думаете, это был мой первый визит туда и первый контейнер с коконами? Нет, просто ребята решили нагреться на «белом», вот и все, а я им это позволил, вернее, позволил мой отец, тем более мое лицо примелькалось и можно «тряхонуть по крупному». Мерзко, да, но а что было делать? Или вы сейчас меня арестуете за дачу взятки должностному танзанийскому лицу при исполнении? Думаю, это лицо будет очень недовольно, т.к. вы лишите его постоянного заработка. - То есть вы просто каждый раз откупаетесь? - Ну да! - Ясно, ничего себе забавная история. А как насчет вашей бывшей жены, она видела этих морфид? И остались ли у вас еще эти бабочки? - Да, я ей показывал, даже подарил ей один экземпляр в рамочке в честь нашего развода, ну и сказал, что это достаточно яркий вид, а она добавила "и образ". Все остальные, их было ровно 10 штук, какие подарил, какие просто отдал в музей Дарвина. Дома остались только две. Самец и самочка. К сожалению на булавках. Продать их было толком невозможно, да кто бы купил, что вы! Все тогда за сахаром гонялись или за консервами, да... было время в России, что говорить. - Захар вытянул трубочкой губы и попытался сделать дымом колечко, но у него не получилось, сказывалось небольшое волнение. Он, стыдясь своей оплошности, отвернулся от Дениса и начал разглядывать стену. - Хорошо, господин Преображенский, скажите, а возможно ли то, что в Москве есть живые бабочки вида морфид? - Вполне допускаю, но для них нужны специальные условия, - Захару становилось все любопытнее и он повернулся к спрашивающему, волнение постепенно улетучивалось, т.к. Денис, ведя беседу в верном направлении, затронул самую любимую струну Захара - насекомых. - Что-то вроде оранжереи, где поддерживается определенные температура, влажность, освещение, ну и еще несколько существенных параметров. Если один из параметров неучтен, то бабочки гибнут, или впадают в состояние схожее с анабиозом, особенно, особенно если это касается температурного режима. - Вот как? А как быстро наступает такое состояние у бабочек, ну, если температура низкая? – У Дениса пронеслась мысль: на складах, кроме каптерки сторожа, температура была всегда постоянная 14 градусов по Цельсию, т.к. это было прописано в инструкции, но вот лаборатория!? Да, около лаборатории на девятом этаже, в экспериментальном боксе, в тот день, по рассказам служащих, из-за достаточно бурной реакции химикатов произошел небольшой выброс аммиачных паров. Ничего страшного не произошло, в боксе автоматом включилась вентиляция, но вот вездесущий запах остался, который проник в лабораторное помещение, где стояли компьютеры и работали люди. Было принято решение проветрить помещение естественным путем – просто открыли форточки. А, если принять во внимание, что сейчас зима и мороз -9, не трудно догадаться, что к 10.30 там уже было где-нибудь градусов 10, даже, если учитывать температуру батареи. - Знаете, сложно сказать, по секундомеру я не замерял, но если бабочек в коробке, допустим, на дне рождения, выпускать на улице, когда там градусов 16 – они останутся в коробке и вам придется их вытряхивать насильно – это не наши капустницы, которым все нипочем. – Захар хмыкнул, вспоминая, как он в детстве у бабушки на даче собирал их гусениц с капусты и не давил, как просила бабушка, а выпускал за забор. - Т.е. летать в таких условиях они не будут? - Да что вы, нет, конечно! Мало того, как я уже говорил, если и попадутся достаточно выносливые экземпляры, они просто будут через несколько метров садиться и поджимать лапки. - А как вы считаете, можно ли таких бабочек заставить летать, если температура примерно 10-14 градусов? - Заставить!? – Захар, со свойственной ему фантазией, представил, как Денис с плеткой гоняется за морфидами и кричит: «взлетайте», а они бегают, перебирая своими маленькими лапками, соединив крылья, из угла в угол и никак не хотят взлетать и еле подавил смех. – Ну, что ж, заставлять, наверное, можно, только не полетят. *** - Наркотик должен был уже подействовать, Иван Андреевич, хотите продолжить? – аккуратная, ухоженная женщина в белом халате с колючими глазами подошла к креслу, на котором сидел неподвижный, с закрытыми глазами человек. - Да, пора. Подготовьте аппарат и клиентку. - Уже сделано, все в 16-ом. В дверь кабинета начали настойчиво барабанить, послышался встревоженный голос Фомина: - Иван Андреевич, у нас пожар! Пожар, Иван Андреевич! - Да входи ты, дубина! – Закричал Колосов, он был скорее в состоянии, похожем на то, какое боец испытывает перед выходом на ринг, нежели испытывал страх и агрессию. Состояние перед схваткой. - Пожар, Иван Андреевич! В подвале пожар! - Говори ты толком, там гореть нечему, какой пожар (он выругался по-матушке). - А так, мы смотрели на мониторы, клиентки там уже нет, так что смотрели вполглаза. А оно как полыхнет и бабочки полетели. Вернее наоборот. – Фомина трясло, он видимо, хотел сесть на пол, т.к. ноги подкашивались, но удержался, опершись на стол. - Что ты за бредядину несешь? Тот говорит бабочки, этот говорит бабочки, какая-то массовая галлюцинация. – Колосов кривил душей, он заметил некое мелькание на экране, когда встречался с Суриным и Воеводиным, но списал это на помехи, а отдав экспертам запись с камер наблюдений, действительно увидел крылья бабочек. С этим ему еще предстоит разбираться и, судя по происходящему, достаточно серьезно. *** Анна лежала на кресле, ее глаза были закрыты, от нее тянулась паутина проводов. Центром этой паутины был шкаф со светодиодами. Анне снилось, что она лежит в этом сыром подвале, пытается согреться, ей холодно, пытается закутаться в тонкое сырое одеяло, но холод пронизывает до костей. Ей срочно нужно согреться, ну почему же так холодно. Этот ненавистный подвал…
В. Редная: Анна всегда ненавидела холод. Мечтала сменить русские зимы с их холодами, слякотью и пронизывающим до костей ветром на южное солнце. Мечта, казалось, была так близко… И вот как все повернулась. Лежа то ли в полудреме, то ли в полубреду, она пыталась понять, где она, и что с ней собираются делать. Анна чувствовала себя мухой, запутавшейся в гигантской паутине – провода, тянувшиеся от нее, только усиливали это ощущение. Где-то рядом послышались голоса: - Да плевать мне сейчас на подвал, возьми людей, идите и потушите, что ты – маленький, тебя за ручку везде водить надо? Выполнять! Хлопнула дверь. Говоривший несколько раз вздохнул, словно собираясь с мыслями и обратился к кому-то, находившемуся рядом с Анной. - Вы провели тесты? - Да, Иван Андреевич – ответил женский голос. - Ну и? - Мы, если честно, до сих пор не совсем разобрались в результатах. В ее крови обнаружены следы галактина и еще какого-то препарата. Галактин усиливает мозговую активность. Его разработали давно, еще в советское время, испытывали на зеках. Целью опытов было понять, можно ли заставить человеческий мозг работать на полную катушку. Как известно, мозг среднестатистического человека работает на 16 процентов. Мозг ученого – на сорок пять. Предполагалось, что галактин сможет высвободить все скрытые ресурсы мозговой активности и заставит мозг функционировать на сто процентов. - И каковы же были результаты? - К сожалению, полный провал. После инъекции препарата люди либо сходили с ума, либо умирали от кровоизлияния в мозг. Программа испытаний была закрыта и засекречена, ее сделали достояние общественности буквально лет пять назад. Я, если честно, не понимаю… если этой женщине вводили галактин и она все еще жива, то это прорыв в медицине. Кто-то, видимо, усовершенствовал формулу, и она больше не оказывает такого разрушительного действия на человеческий организм. Только вот зачем это? У женщины наблюдались какие-то сверхспособности к обучению, запоминанию? - Насколько я знаю, нет. Обычная вздорная бабенка, каких тысячи. - Странно… В комнате, где находилась Анна, внезапно открылась дверь и раздался еще один голос: - Иван Андреевич, пожар мы потушили. - Ну слава Богу, оказывается, можно справится без меня и не дергать по пустякам! Выйди, Фомин, не путайся под ногами! И проследи, чтобы нас не беспокоили. Дверь снова хлопнула. - Итак, вы говорили, что в ее крови, помимо галактина, есть следы еще какого-то препарата… - Да, мы пока не знаем, что это. Наши специалисты смогли выделить это вещество и работают над формулой. Его фармакокинетика пока неизвестна. Да, и еще… мы обратили внимание на то, что в минуты стресса энцефалограмма испытуемой резко меняется, возрастают альфа-волны. Так было буквально минут десять-пятнадцать назад, когда мы вводили ей наркотик. Она была испугана, и ее энцефалограмма буквально зашкалила. - Ладно, с этим мы разберемся позже. Давайте работать, пока не закончилось действие наркотика. Мне надо узнать, что же, черт возьми, происходит у нас в компании. Женщина подошла к Анне и начала возиться с какой-то аппаратурой, к которой вели идущие от нее провода. На Анну навалилась свинцовая тяжесть. Казалось, непомерная ноша придавила ее к земле, не давая ни думать, ни дышать. Вокруг клубилась темнота, все звуки ушли далеко-далеко, все, кроме женского голоса, задающего ей странные вопросы про то, что было пятнадцать лет назад. Ей было холодно, страшно и очень одиноко. И внезапно, своим затуманенным, истерзанным сознанием она увидела Павла, таким, каким он был в школе – неловким, отчаянно влюбленным в нее подростком. Его темные глаза смотрели на нее ласково и доверчиво, не опасаясь беды или предательства. - Аннушка…Анютка-незабудка… - его ласковый голос был совсем рядом, перекрыв ненавистные голоса ее мучителей. - Паша… - Родная моя! - Паша, мне так плохо! Что они со мной делают? Но Паша молчал, все также спокойно глядя на нее своими глазами, в которых застыли любовь и нежность. А потом повернулся и стал уходить. Его образ начал терять очертания, растворяясь в дымке ее сознания и она рванулась за ним всем своим существом, не желая отпускать, не желая снова оставаться наедине с собой и с ужасным чувством вины, преследовавшим ее с того момента, как она узнала о его смерти. - Паша! Не уходи! Не смей! Паша! Пожалуйста, прошу тебя, вернись!!! ПАША!!!! Он обернулся и его лицо осветила прежняя улыбка, которую она когда-то так любила. *** Секретная лаборатория «Тристар Фармасьютикал», находящаяся под небольшой деревенькой с романтическим названием Ливень, в ста пятидесяти километрах по Можайскому шоссе, о которой знали дай Бог пять процентов служащих компании, была небольшого размера. В ней смогли с комфортом разместиться всего три человека – Колосов, Ильина – доктор наук, специалист по мозгам, как грубо называл ее Иван Андреевич, и Анна. Остальное пространство занимали приборы. Тянувшиеся от Анны провода скрывались в их недрах и передаваемая по ним информация о состоянии Аниного тела появлялась на мониторах в виде цифр и диаграмм, в которых Иван Сергеевич ни черта не понимал. Ильина, с внушающей почтение легкостью, ориентировалась во всех этих циферках и закорючках, снимая данные, что-то фиксируя и записывая. Внезапно тревожно запищал один из мониторов. Размеренно мигающие на нем цифры стали быстро расти и учащаться. - Что такое? - Ее давление и сердцебиение растут. Колосов напрягся. И так эксперимент летит ко всем чертям – наркотический препарат, разработанный в недрах Тристара, сродни сыворотке правды, должен был полностью открыть для них сознание Анны. Иван Андреевич был уверен, что разгадка чертовщины, творящейся в его компании, кроется в голове у Анны, просто, возможно, она и сама об этом не знает. Но вместо того, чтобы покорно отвечать на задаваемые ей вопросы, она зовет своего покойного муженька, чтоб его черти в аду на сковородках поджарили! - и кроме дурацкого блеянья «Паша» от нее ничего не добиться! Еще не хватало, чтобы она померла, так и не выдав нужной информции. - Иван Андреевич! Надо заканчивать. Еще немного и у нее будет инсульт. - Сейчас! Еще чуть-чуть, последняя попытка! - Иван Андреевич! Она может умереть в любой момент! - Да не давите вы мне на жалость! – внезапно заорал он. – Я же сказал, мне надо еще минуту! Он подскочил к Анне, наклонился над ней так близко, что их губы практически соприкоснулись, и, брызгая слюной, закричал: - Ты будешь говорить, стерва?! Я тебя спрашиваю, где ты слышала о бабочках? Чем именно занимается Преображенский? Когда ты его в последний раз видела?Отвечай! Отвечай немедленно! Ильина стоявшая справа от Анны, готовая немедленно ввести ей в вену шприц с лекарством, внезапно заметила, как альфа-волны на энцефалографе скакнули вверх, и выросли, напоминая горные пики. Давление подскочило до двухсот, температура тела – до 39.9, пульс – до ста шестидесяти. Ильина сделала шаг вперед, намереваясь оттеснить, похоже, совсем обезумевшего от ярости Колосова, и сделать женщине инъекцию успокоительного, как неожиданно встала, будто споткнулась. На мониторе, регистрирующим сердечную активность сидела бабочка. Довольно большая, голубая, цвета неба после дождя. Ильина уже готова была протереть глаза, отгоняя морок, наверняка вызванный воплями Ивана Андреевича об этих насекомых, но вдруг обнаружила еще одну бабочку, на этот раз желтую, недалеко от энцефалографа. Словно в тропическом лесу, насекомые спокойно сидели в лаборатории, непонятно каким образом там очутившись. Колосов внезапно почувствовал, как кто-то тянет его за рукав. - Ну что надо? – он резко обернулся и застыл как вкопанный. За плечом у Ильиной сидела пара бабочек – синяя и желтая, а обернувшись за взмахом ее руки, он увидел еще двух. Бабочки как по команде взмахнули крылышками и на том месте, где они сидели, вспыхнуло пламя, как будто плеснули из канистры с керосином. Раздался жуткий и пронзительный крик Ильиной. Комната наполнилась огнем и удушающим дымом. Закрывая опаленное лицо руками, кашляя, Колосов пытался сориентироваться, где находится выход, но в дыму окончательно потерял ориентацию. Держась за стенку, матерясь и обжигаясь, он брел вдоль комнаты, здраво рассудив, что когда-то стенка все же закончится и приведет его к спасительному выходу. Об Ильиной и Анне он и думать забыл, озабоченный спасением собственной старой, но от этого не менее дорогой ему шкуры. Неожиданно до него донесся тихий голос Анны: - Паша, прости меня. Я тебя люблю. И разверзся ад. *** Глядя в глаза Павлу Анна не могла понять, как она смогла увлечься кем-то кроме него. Что ей было надо? Зачем была вся эта суета, желание получить от жизни все, и чем быстрее, тем лучше? Как она могла предать его? Ведь ради нее, ни на минуту не задумываясь, он поссорился с лучшим другом. Может он и много работал, но всегда был рядом, когда ей было плохо, и достаточно было положить голову ему на плечо, закрыть глаза, как все неприятности растворялись в его любви. Она предала его. Предала и убила также, как если бы сама спустила курок или подложила бомбу в его машину. Если бы не она, Паша был бы жив. Осознание своей вины и потери затопило Анну, невыносимая боль скрутила тело. Если бы она могла попросить у него прощения! Если бы хотя бы еще один раз могла прижаться к нему, уткнуться носом в плечо, зареветь и сказать, как сильно она его любит! Но вот же он… Стоит рядом и смотрит на нее без малейшей тени упрека в глазах. А значит, еще не все потеряно, и прощение можно вымолить! Торопясь, боясь, что он уйдет, а она не успеет сказать самого главного, в своем видении Анна закричала, хотя на самом деле, с ее губ слетел тихий шепот: «Паша, прости меня! Я тебя люблю!». Павел улыбнулся и протянул ей руку. В его открытой ладони сидела красивая бабочка ярко-желтого цвета. «Я не сержусь, Анютка» - его ласковый голос наконец растопил холод, сковывающий ее тело. Она протянула руку и бабочка доверчиво перепорхнула в ее ладонь. Раскрыла крылышки и растворилась в вспышке яркого белого света. Пашино лицо вспыхнуло и исчезло, рассыпавшись горсткой пепла. А вместе с ним исчезла и Анна. *** В лаборатории бушевало пламя. Если первоначально горело только в двух местах, то теперь полыхнуло так, что взрывной волной Колосова отнесло к противоположной стене, и он ополз вниз, чувствительно приложившись спиной о торчащий из стены очередной прибор. Как ни странно, сознания он не потерял. В голове билась одна мысль – идти по стене, там дверь. Идти по стене, там дверь. Ноги не держали, и он пополз, изредка касаясь стенки, чтобы убедиться, что его не заносит на середину комнаты. Вокруг все трещало, шипело, взрывалось, летело осколками. Какая-то железка больно ударила его между лопаток, руки были в крови от стеклянной крошки, но он продолжал двигаться и неожиданно уперся головой в какое-то препятствие. С замирающим сердцем, боясь надеяться, он привстал, закрыв руками голову, на которой уже вздулись волдыри ожогов, и нащупал дверную ручку. Через минуту он был уже в коридоре, а следом за ним выхлестнулось пламя, пожирая на своем пути все, что попадало в его ненасытную пасть. По коридору бегали люди, что-то кричали, суетились, но все это уже мало волновало Колосова. Он сделал несколько шагов и через несколько метров Ивана Андреевича подхватили под руки. Только тогда он позволил себе расслабиться и потерять сознание. Очнулся он от собственного, раздирающего легкие, кашля. Он лежал на снегу, метрах в трехстах от догорающего здания. Кашель душил его, вызывая рвоту. Легкие горели. Мелькнула мысль, что, наверное, так чувствует себя рыба, вытащенная на берег. Колосов с трудом сел, зачерпнул пригоршню снега и приложил его к пылающему лицу, впитывая губами его холод и влагу. В голове немного прояснилось, кряхтя и охая, он с трудом встал и огляделся.
MayaMi: Виктор чуть ли не впервые за много лет был в состоянии полной растерянности. Несмотря на то, что каждый Божий день на свет всплывали новые детали, ни к какому общему знаменателю всю эту мерзкую историю подтянуть не получалось. Ребята работали на износ, а, в итоге, собралась куча разрозненных данных, одни опровергали другие. Интереснее всего было то, что что в этом бедламе была замешана чуть ли не половина его класса, то есть, люди, которых, в целом, он когда-то неплохо знал. В последнее время, разумеется, сложно было поддерживать отношения со многими, но ему даже не обязательно было пользоваться своими связями, чтобы навести о ком-то справки: его мать продолжала жить в том же районе, где он вырос и ходил в школу. Мать работала терапевтом в районной поликлинике, и бывшие члены родительского комитета, приходившие к ней со своими болячками, охотно рассказывали ей про жизненные перипетии своих чад. Исключением были, пожалуй что, родители Паши, который был в состоянии оплачивать своим родным дорогое лечение в платных больницах, причем не только в Москве, и родичи Захара, которые и в советскую бытность в государственные непривилегированные заведения дороги не знали, а после того, как лет десять назад папа определился в министерстве иностранных дел важным функционером, уж тем паче. Ляля Лялина была разведена, и разведена очень некрасиво, с жутким скандалом – муж, которого она холила и лелеяла и от которого родила двоих детей, оказался гомосексуалистом. И нет бы, идиотке, скрыть, развелась и развелась – нет, она понесла эту весть по всему микрорайону, пытаясь давить на жалость – как была в девятом классе бестолковой, шумной и истеричной красавицей, так и осталась. Под стать своей подруге Аньке… Виктор шумно вздохнул и медленно поднялся с кресла, пытаясь сосредоточиться. Шел уже первый час ночи, но Морфей даже не намекал на свое присутствие в непосредственной близости от его жилища. Засыпал он теперь тяжело, в районе 4-х утра, в шесть вставал по будильнику, словно и не ложился, и, наскоро позавтракав, ехал на работу. Таким его график будет до тех пор, пока не выяснятся причины всего, что случилось с Павлом и Анной. Виктор снова сел, зачем-то достал телефон, покрутил в руках…и в этот самый момент аппарат разразился писком, а на экране высветилось «Захар» - видать, подумал не без иронии Виктор, профессор перепутал время, или ностальгирует по прошлой жизни…что-то во время встречи господин Преображенский не горел желанием поближе пообщаться с другом. Но, тем не менее, решил ответить, и не пожалел: - Вить…у меня день рождения сегодня…тяжко мне…Можно к тебе приехать? Весь класс, подумал Виктор, спятил с ума, наверное, над ними проводили какие-то опыты, недаром школа была экспериментальной. Одна трепет по всей первопрестольной про мужа-гомосексуалиста, второй в час ночи вздумал отмечать день рождения, с приятелем, про которого знать не хотел ничего сто лет…но, в свете последних событий именно к таким вещам следовало быть наиболее внимательным, и он сделал вид, что не удивился. - Захар, я в жопе мира живу, - сказал он, - то есть, у нас, в нашем районе…Дом 6, за школой… - Мне кажется, мы все в жопе, - просто отреагировал Захар, - я в гостинице, в центре…Еду… Тоже, кадр: у родителей квартира, и не одна, а сын в редкие приезды снимает номера в гостинице. Впрочем, несколько дней назад с нежеланием говорил, что никто не знает из родных, что он в Москве. Родители с ним не общаются, с бывшей женой он тоже не знается, в общем, живет такой парень где-то в Африке, и хрен разберешься, «из чего же, из чего же, из чего же» вообще состоит его жизненный путь. Впрочем, Преображенский явился довольно быстро; что Виктора удивило, он, очевидно, без подсказки вспомнил подъезд, этаж и номер квартиры, потому что не перезванивал для уточнений. С порога он сунул Виктору бутылку водки и батон колбасы, не раздеваясь, прошел в кухню, и плюхнулся на табуретку. - Витя, - сказал он серьезно, - не сочти, что я псих. Выслушай меня внимательно. Меня только что, - он вдохнул воздух побольше и повторил, немного поменяв порядок слов, - только что...соединили с Пашей, я говорил с ним… «П-ц», - подумал Виктор, а вслух сказал, осторожно: - Ты, приятель, в своей Африке потерял разум…Пашу похоронили, в закрытом гробу, пятнадцатого декабря, на Троекуровском…В таких случаях, - перебил он Захара на полуслове, - не выживают. Я сам помогал родителям все организовать… - Как они? – спросил Захар, - как Ольга Андреевна? Виктор был лучшим другом Паши, и внимание к родителям покойного его тронула. Даже имя матери Пашкиной вспомнил, во как… А ведь не общались столько лет… - Не вздумай ей сказать про это, - хмурясь, ответил он, - как ты думаешь, сам-то? Не встает все время, в больнице лежит, и отец там же, какая-то родня к ним сейчас приехала…И о чем же ты с Пашкой…говорил? Захар замялся, начал комкать в руках салфетку, он явно нервничал, как в школе, на экзамене по математике, когда чуть не запорол медаль из-за пустяковой задачи. - Про школу, - неуверенно сказал он, - про Аню…в общем, про…про то, что он женился, после школы, а беременна она была от меня, а не от него…Это была тайна, моя и Ани… «П-ц», - уже вслух и очень громко сказал Виктор…. «Американский концерн проводил опыты на российский беременных и их детях» «Совершен геноцид против нашего народа»…. «В Приморском крае за последние три года зафиксировано появление на свет рекордного количества малышей с врожденными уродствами и органическими пораженими головного мозга…» Дмитрий Леонидович Сурин не привык терять ни минуты времени, тем более, в сложившейся обстановке нельзя было допускать разгильдяйства, а тут, как назло, в очередной раз что-то случилось с сервером и уже битый час не открывался ни один диск. - Саш, - буркнул он в трубку, - в конце концов, мы западная компания, или ИП «Чебурашка», мать вашу? Что происходит? По логике, ему следовало застрелиться. Или повеситься – прямо тут, в этом кабинете. Но это было бы слишком легким исходом. Не мог он, не мог – за Пашку, хорошего, честного парня, обидно было…за жену его, дурочку, которую пытался всеми силами спасти…за фирму, которая дала ему столько шансов...за людей, которые верили в новый коммерческий проект, который оказался полной «профанацией»…теперь Сурин был уверен, полностью, что запуск этих треклятых средств от невынашивания беременности был ничем иным как ходом проклятого Осьминога. Лекарство, как и положено, тестировалось, несколько лет, под контролем Минздрава, на руках имелись все сертификаты и разрешительные документы…И вот тебе на…бедные женщины (судя по статистике, их было огромное количество), которые многие годы убили на поиски возможности выносить ребенка, в итоге, получили уродцев с органическим поражением мозга…а как же те, которые, под наблюдением всевозможных НИИ, подпитывали свою сложную беременность высококачественным американским препаратом…Елена…как ее фамилия, после 6 выкидышей родила абсолютно здоровую девочку, ее фото с ребенком прошло во всех научных журналах, и не одна эта Елена, таких были десятки… Получается, что уже достаточно давно в продажу поступает опасный суррогат, а все боссы получают огромные годовые бонусы и пьют за успех нового бренда…Несложно было прикинуть, что в Европе и в США тоже самое лекарство, только под более немного другим названием, работает отлично уже много лет. Вывод: как обычно, травят людей в России, подмешивая в пилюли черт знает что, и в этом он, Дмитрий Леонидович Сурин, как глава представительства, повинен лично и должен нести персональную ответственность… Сурин знал, чьи это происки. Он ненавидел этого человека. Лютой ненавистью. Жалкая шайка экспериментаторов на людях с провокатором международного класса во главе. Он был уверен, что они удерживают Анюту, но сейчас с такими догадками был бы жалок и нелеп – перед лицом –то народной трагедии… - Дмитрий Леонидович, - с заискивающей улыбкой в кабинет заглянула секретарь, - надо сдать билеты на Кипр на…Анну…Костину…Можно я…заберу? - Забери, - ледяным тоном ответил он, - делай все, что считаешь нужным…
uno: Виктор молча смотрел на Захара. - Понимаешь, Вить, она как – то легко так на все смотрела, спала с нами обоими в 10-м классе. Я сначала не хотел, Пашка ж друг лучший, да и любил он ее, сам знаешь, сильно очень. Но она один раз зашла, как-то так все само собой получилось, я правду говорю,… ну и пошло-поехало… она говорила, что Пашка ничего не узнает, и в общем убедила меня… - Тебя, дурака, убеждать-то и не надо. Ни хрена своей головой не думал никогда - процедил Виктор, - только не верю я тебе. Виктор все также смотрел на Захара, невольно отмечая, что тот по-прежнему красив, как и двадцать лет назад – точеный профиль, глаза «с поволокой», длинные загнутые кверху черные ресницы, которые странно контрастировали со светлой челкой… все также падающей на глаза… как и двадцать лет назад. Смотрел и будто снова слышал отчаянные крики Ляли, у лифтовой площадки, где все курили в промежутках между тостами за молодых, когда Пашка в черном костюме жениха вдруг вылетел из квартиры и молча, рванув за лацкан импортного, крутого, «от папы» пиджака Захара, врезал тому, не жалея косточек на пальцах. Захар остолбенел, а потом под градом ударов неловко упал на лестницу, а Пашка бил его и бил, молча и безумно. Его, конечно, потом оттащили, но, Павел, уже не рвался, он только перехваченным горлом зло просипел Захару «Увижу, сука, еще раз - убью». Потом, когда уже обалдевшие от увиденного гости разошлись, зареванная Анька затихла в комнате на кровати, Павел, не глядя, разлил по стаканам и, не чокаясь, выпил. - Анька говорит, Захар ее изнасиловал два месяца назад. Виктор поперхнулся. - Захар?? Теленок этот? Павел бешено сверкнул глазами (хочется написать – зубами): - ДА, он ее изнасиловал, ты что, Аньке не веришь??? История та серьезного продолжения не получила. Павел рвал и метал, но доказать за истечением времени ничего уже было нельзя, да и Анька совсем не горела чего-то доказывать, скорее наоборот. Захара друзья вычеркнули из своих жизней, хотя он пару раз пытался встретиться, звонил. Со временем все забылось. Но Виктор вдруг неожиданно вспомнил, что тогда он долго не верил в слова Ани. Она действительно, чего уж там, открыто кокетничала с обоими ребятами и ей явно хотелось битв за сердце и руку принцессы. Да и Захар, это уже сейчас виделось с учетом прожитого и увиденного, не был способен на применение силы ради того, чтобы завладеть женщиной. Зачем, они и так, как зачарованные, падали рядом, не в силах противиться отчаянному романтизму ресниц, челки, путешествий в Танзанию и всему прочему прилагающемуся. Виктор словно очнулся. Захар, продолжал говорить, глухо, в пол. - Аня залетела от меня, обрадовалась, думала, что я сразу предложу жениться. А я и не думал совершенно о семье, мне биология насекомых была интереснее. Сказал, короче, что не хочу, и вообще может это Пашкин ребенок, пошутил типа. А Анька взбесилась. Я уже потом вспомнил, что она мне говорила: «Ты пожалеешь еще, я тебе такое устрою!». Ну вот и устроила… Не насиловал я ее, Вить, поверь мне. Захар поднял на Виктора уставшие, посеревшие глаза: - И ведь, Ляля все знала, и встречалась со мной потом часто, жалела – он невесело хмыкнул – без вины виноватый я был. Анька через месяц после свадьбы аборт сделала, представляешь, так Пашке и не сказала, что была беременна. А после аборта никак не могла детей завести, постоянные выкидыши. Одно время начала усиленно лечиться каким-то американским препаратом. Не знаю, какой точно, Ляля сказала, что препарат в России распространяла Пашина фирма. Виктор насторожился. - Но у Анны проявились какие-то его побочные эффекты, начались галлюцинации, боли головные. Тогда, кстати, её Ляля и привела к моей бывшей в медицинский центр на обследование. Виктор вдруг стукнул кулаком по столу: - Елки-иголки, про Лену-то твою я забыл, с ней в первую очередь поговорить надо было. - Да уж, с ней поговоришь. Это тебе не лялялялина. Она знаешь, как посмотрит, губы скривит, чувствуешь себя дураком, облитым холодной водой или чем похуже еще. - Да не очкуй ты. К ней Денис поедет. Он психолог тонкий, гипнотезер. Хотя может Лене твоей и ствол приставить к голове. Сейчас надо прикинуть, что мы имеем. Первой к твоей попала Ляля, наверняка, из-за муженька-гомика, потом она приводит Аню, которая неудачно лечится от невынашивания препаратом Пашкиной фирмы... причем, явно с Леной это предварительно обсуждает. Аньку вроде без очереди приняли. Дальше, Аня завязывает роман с Суриным и собирается уехать за границу под чужой фамилией. Одновременно в Пашкиной фирме горит склад и лаборатория. Погибает Павел, Аню похищают… Так. Вопрос один, какая связь между препаратом и пожарами в компании, которая его производит. Вот у Лены и спросим.
Moshka: Елена Николаевна Преображенская бездумно листала яркий журнал и думала, что обожает Америку, но этот длинный, казалось бесконечный перелет все же невыносим. Вот уже более 9 часов она маялась без сна, а за окном уныло неслось нечто бело-серое, больше похожее на туман. Надо было как-то взбодрится, но хорошее настроение как испарилось, хотя все так удачно закончилось, даже удивительно, как все просто получилось- долгожданная справедливость восторжествовала и обидчики все наказаны. Психованная Лялька, правда, может наболтать лишнего, ну да ее вряд ли станут слушать. Она вспомнила их беседы, Лялина часто рассказывала, что Аня странноватая была еще в школе, так она загадкой для всех и осталась….Господи, ну почему именно вокруг таких вот невзрачных, недалеких капризуль с королевскими замашками и манией величия всегда вьется куча мужчин? Причем, не просто вьются, а влюбляются без головы, какой-то неубиваемой любовью? Почему за 10 лет их брака Захар так и не перестал произносить по ночам ее имя, лететь к ней по первому свисту. Ха, думал все верят в истории о школьной нерушимой дружбе! -Пристегнитесь, пожалуйста, мы снижаемся,- стюардесса легонько тронула за плечо. Лена вздрогнула. Пора было прекратить снова и снова ворошить болезненные воспоминания, все осталось там, в Москве, в теперь уже ее прошлой жизни. Она станет добропорядочной гражданкой США, попытается родить мужу детей, осядет дома и все забудется. Елена вспомнила, как они впервые с мужем заговорили про свою профессиональную деятельность, и как он был поражен тем, что она ему рассказала, был настолько шокирован, что даже выдал все собственные тайны. Он владел крупной фармацевтической корпорацией, и сам работал в ее секретной лаборатории, и как-то очень быстро предложил ей работать у него, а также руку и сердце. Лена к тому времени владела собственной клиникой и менять место работы не горела желанием. Но понемногу начала принимать в делах мужа все более деятельное участие. Официально не числясь в компании, Елена знала все обо всех ведущих ее разработках, и всеоре поняла, что лаборатория мужа действительно создала нечто экстраординарное. Разработанные препараты помогали даже в самых тяжелых случаях невынашивания беременности, делали возможным зачатие даже у бесплодных животных. Необходимы были исследования действия их на людей. К этому моменту Анна с Павлом перепробовали уже все виды медицины, врачи только разводили руками - после сделанного Анной аборта, она имела полный букет женских заболеваний, начиная от спаек и непроходимости труб, кончая банальной эрозией шейки матки. Шанс забеременеть был нулевой. Поэтому уговорить Анечку попробовать новые препараты, которые могли помочь ей забеременеть, оказалось не сложно. То, что ей вводили еще и препараты для обострения работы левого полушария мозга, Елена ей, естественно, не сообщила. О том, что она продолжает свои опыты уже с человеческим мозгом, она не рассказывала даже мужу, тот же доверял ей и предоставил собственную лабораторию как полигон для испытаний, будучи уверенным, что она занимается только новыми препаратами Тристар Фармасьютикал и своей клиникой. Преображенская же надеялась получить Нобелевскую премию, и была уверенна в успехе, потому как никто еще не достигал таких результатов в управлении человеческим мозгом, каких достигла она. Хорошо, что она обладала такой замечательной памятью и смогла применить бесценные, брошенные на полпути открытия ее непутевого первого мужа. Первая беременность наступила уже через несколько месяцев, и это были последние счастливые месяцы. У Ани началась бессонница, потом эти видения- синие бабочки. Денис сердился и нервничал. Он готовился к этой беседе, и все же был не готов. Все что ему рассказал Виктор, и то, что накопал он сам, все же не давало полной картины, но и то, что было ясно, выглядело просто чудовищно. Итак, одноклассники. Бывшие друзья и враги, влюбленные и ненавистные. Красавица, любимая всеми…одинока, с неустойчивой психикой, несчастна, герои-любовники, запутавшиеся в трех соснах, в себе, в жизни, и, наконец, эта странная, загадочная женщина, вокруг которой развернулась нешуточная Санта-Барбара, просто роман писать можно по ее жизни. Ему все было ясно, и странно было, что раньше они к этому не пришли, ведь это так просто,- мотивы, движущие людьми испокон веков были и есть одинаковые: деньги, борьба за власть, ревность, месть. -Здравствуйте, я к госпоже Преображенской, - сказал Денис усатому охраннику, доставая удостоверение. -Вы, конечно, можете пройти, но, насколько мне известно, Елена Николаевна уволилась и уехала, вроде ее пригласили работать в Азию по очень выгодному контракту. - У кого можно точнее узнать, куда она уехала, ее новые координаты? – Денису стало неспокойно. Как они могли так опоздать! -Поднимайтесь на 4 этаж, там был ее кабинет и приемная. Ее секретарь, я думаю, на месте.
Девушка-Лиса: Денис поднимался по лестнице, быстро в голове прокручивая все детали такой запутанной истории. Бабочки, внезапное исчезновение то Анны, то теперь исчезла эта Елена. - Школу уже лет сто назад закончили, а все еще тянется непонятная история, - размышлял он, - кто-то что-то явно в этой истории недоговаривает. -День добрый, я к госпоже Преображенской. - А ее нет. Она.. Внезапно секретарь замолчала, глядя на Дениса, затем с пустыми глазами продолжила, - она улетела в Америку, но Вы, конечно, можете пройти в ее кабинет, ключи сейчас дам. С этими словами, она протянула ключи ему, села за стол и продолжила раскладывать «пасьянс» на компьютере. -Как конфетку отнять у ребенка, - хмыкнул он, - давно этим не занимался. Кабинет Елены Преображнеской был большой, легкий полумрак создавал уют и комфорт, кушетка стоящая в углу и мягкое кресло, свидетельствовало о том, что именно здесь пациенты изливали ей душу. Далее небольшой журнальный столик. Несколько шкафов и картотека. К ней Денис направился в первую очередь. Почти сразу нашел дела Анны, Ляли и …Паши. - Ооо, значит ты Павел, то же решил нервишки подлечить…. Продолжая осмотр кабинета Елены, он особое внимание уделил книжным шкафам. У хозяйки кабинета была большая библиотека по психоанализу, психологии и изучению головного мозга человека. И среди всего этого стояла одна одинокая книжка «Лепидоптерология». Мельком взглянув на эту книжку, он сначала не придал ей никакого значения, но потом вдруг его осенила мысль: «Что может здесь делать одна единственная книга о бабочках среди книг по психоанализу?». Едва дотронувшись до нее, раздался щелчок за шкафом. - О, мадам, да вы перечитали шпионских книг, устроили себе потаенную комнату. Денис оказался отчасти прав, это действительно оказалась тайная, но не комната, а лаборатория. Стерильность была такая, что глаза слепило от этой белизны. Все колбы и растворы знали свое место. Видно было, что хозяйка очень педантична. Все держала на своих местах. Только в одном небольшом шкафчике стояло вряд 5 колбочек со странным содержимым зеленоватого оттенка. - Надо это взять ребятам из лаборатории в качестве подарка, пускай узнают, что это такое, - произнес Денис, аккуратно складывая в контейнер эти колбы. Больше смотреть здесь было нечего, и он вышел из лаборатории, дверь-шкаф щелкнул и закрыл проход. Денис подошел к креслу сел, закрыл глаза и начал анализировать все увиденное. Еще во времена своих спецзаданий, ему помогало просто расслабление и мысленное прокручивание в голове все увиденное и услышанное, эффект замедленной съемки, как он сам это называл. Вот стол, вот кушетка, вот кресло…кушетка..кресло..картина. Стоп…картина. Действительно над кушеткой висела не совсем картина, но рамка со стеклом, а в ней бабочка, только она не шевелила своими крылышками, а была намертво приколота к картону. Эта бабочка была дивной красоты, такую же он видел на записях с камеры в компании. - Мне же рассказывал Захар, что партия бабочек все-таки была привезена, и все они были полудохлые, видать, одна из них сейчас висит перед моими глазами. Он встал с кресла, подошел поближе, захотел снять, но картина не поддалась, а только чуть отодвинулась в сторону… - Мадам, да вы сплошная тайна. За картиной находился небольшой сейф. - Придется немного поработать, - произнес он, доставая инструмент, - я всегда говорил, что все свое надо носить с собой, мало ли что понадобится. Сейф был простой, надо было только ключи нужные подобрать. На взлом его Денису понадобилось всего несколько минут. Открыв его, там обнаружилось ряд диктофонных кассет. - Госпожа Преображенская, как то Вы сбежали плохо, все ценное оставили в кабинете, никак возвратиться хотели, - с этими словами, он положил кассеты к себе в карман. Денис вышел из кабинета, закрыл, положил ключи на стол секретарю, - спасибо большое. В этот момент секретарь вышла из гипноза. - Так когда вернется госпожа Елена Преображенская? - Я не знаю, она мне не сообщила, а Вы к ней были записаны? - Да, но видно не судьба. Он вышел из здания сел в машину и направился в сторону Виктора. Не успев отъехать пару метров раздался телефонный звонок. - Денис найден труп обгоревший. Наши криминалисты говорят похоже на Анну. Самое интересное, где ее обнаружили… - где? - в деревне с литературным названием Ливень - я буду у вас через 30 минут. *** Уже сидя дома у камина, глядя на игру пламени, она размышляла, - вот сейчас я пережду чуток, надо ненадолго исчезнуть, потом вернусь за документами и всем остальным. В кабинет просто так никто не войдет. Секретарь будет за этим следить, даром ей увеличила зарплату вдвое, пускай отрабатывает собакой на привязи....
Ju_Juk: Она ощущала себя кукловодом, ей это доставляло невероятное удовольствие. Будучи по натуре властной и бескомпромиссной, Елену иногда посещали сентиментальные мысли, но она их выбрасывала из головы, как ненужный хлам, мешающий жить. Больные люди, так вообще вызывали у нее отвращение, их беспомощность наводила тоску и желание стукнуть чем-то тяжелым, чтобы не мучились. - Мама!? – Лена вздрогнула, но тут на нее налетел ураган и повис на шее – Я так тебя ждала! - Я же тебя просила никогда так не делай! – Елена резким движением сдернула девочку со своей шеи и не отпуская железной хватки держала ребенка за руку – И еще, почему ты входишь в комнату без стука, сейчас же проси прощения! - Прости меня, пожалуйста, я больше так никогда не буду – у ребенка на глазах навернулись слезы. - Ну, поплачь мне еще, знаешь ведь, что виновата, так что нюни распускаешь!? Позови мне Агнесс. - Меня не нужно звать, я здесь, мадам. Какие будут распоряжения? – у двери Агнесс стояла по стойке смирно. Огромный рот Агнесс всегда вызывал у Елены смех, а уж когда она начинала говорить, удержаться она не могла. Самой Агнесс, немецкой еврейке, еще во времена Брежнева каким-то чудом удалось уехать из СССР и окольными путями добраться со своей немногочисленной родней, которую почти на корню извели при Сталине, до США. - Агнесс, меня интересует, откуда у Евы появился такой отвратительный американский акцент? Кто из посторонних в доме? – Елена не скрывала раздражения. - Нет, мадам, посторонних нет, если только радо, она любит слушать. – Агнесс перевела взгляд на Еву и та без лишних слов начала выдавать нагара сообщения Нейтив Радио, причем говорила она, что называется «по ролям» на чистом американском английском и тембр голоса и звучание менялось, когда она перешла к рекламе шоколада, ее глаза закрылись и она начала улыбаться. Это была настоящая радио-трансляция. - Ева, достаточно. – Елена не удивлялась и даже, будто, начала скучать. – Агнесс, записи велись? - Да, мадам, все как вы велели. Хотела еще сказать, нет, скорее попросить, если вы позволите, конечно – Агнесс мялась. - Ну, что там у тебя, давай, не тяни. - Я хотела попросить вас прибавить мне немного жалования, чтобы я могла снимать квартиру, тут недалеко. Просто я уже не могу с ней, я ее боюсь. Елена исподлобья взглянула на эту уже немолодую и потрепанную жизнью, сухую женщину и сказала: - Мы уже говорили на эту тему, Агнесс. Как уже было всем объявлено, что все, находящиеся в близком контакте с Евой не могут покидать ранчо. - Но мадам, я уже не могу больше, увольте тогда меня. Я уже не могу спать толком. Девочке уже 4-й год и с каждым днем все становится хуже и хуже. Я даже представить себе не могу, что с ней дальше будет… Да что там с ней, ей все равно, с нами!... Елена не могла уже выслушивать эти стенания и крикнула: - Хватит, Агнесс, идите к себе, заберите Еву и проведите стандартные процедуры, я подойду через 20 минут. – сколько бы Елена не пыталась добиться от Агнесс сосредоточенности на проблеме и научного подхода, эта истеричка срывалась и пыталась дать деру. Агнесс взяла девочку за руку и повела из каминной комнаты. Ева повернулась и сказала мужским голосом: - Захар, это Паша, привет! Лена с довольным видом улыбнулась. Когда ее фотографировали в гриме для журнала с Евой на руках она пребывала в эйфории от того, что получилось. Бессонные ночи, сотни беременных, сотни неудач, но тут – триумф. Ева – новое поколение людей. Куда там до евгеники, долго, хлопотно и слишком наивно, чтобы стать реальностью, а тут – не нужно ждать новых поколений – все тут, на ладони. Самое главное, что пациентка попалась подходящая и сговорчивая, юношеский аборт, постоянные выкидыши, да и вся биография на ладони, благо бывший муж ее одноклассник. Обеспечить конфиденциальность и секретность эксперимента, было делом техники – промывка мозгов и пациентке и ее мужу и отсутствие памяти беременности и родах гарантировано. Жаль, правда, не уследила за этой Анной, все-таки от нее можно было получить еще материал. Но, думается, оно и к лучшему, что ее не стало, меньше проблем. Жаркое дыхание в затылок службы безопасности Тристар Фармасьютикалс уже несколько поднадоело. Зазвонил телефон. Елена взяла трубку, на экране высветился номер и никнейм «JC». - Да, здравствуйте дорогой Джек, как ваши дела, я слышала что-то произошло, да? Стивен сказал, что вы в России кого-то нашли, я недавно прилетела и новость застала в пути. – Елена включила громкую связь, а сама взяла бокал с французским коньяком и устроилась на диване возле камина. - Еще раз здравствуйте, миссис Нокосус (ребята, объявляю конкурс на фамилию для Елены, если эту не хотим) или, все-таки Елена Преображенская? - Ах! – благодушное состояние Елены не могло быть испорчено такими мелкими колкостями – зовите как хотите, может к сути? - Мне бы хотелось поговорить с вашим мужем. - Ну, позвоните ему на сотовый, дома его нет. - К сожалению с мистером Нокосусом связи нет ни по сотовому, ни по другим номерам, ни по спец. связи, вы не могли бы подсказать как его найти? Елена начала хмурить брови и отставила бокал. Отношения с мужем у нее были последние 2 года натянутыми, но после того, как он впервые услышал от своей «дочери» свой собственный голос его переклинило окончательно. Он начал пить и уходить надолго в неизвестном направлении. Между тем обязанности владельца гигантской корпорации с него никто не снимал и на него время от времени находило просветление, но он все сильнее погружался в депрессию. Однажды нанял каких-то медиумов и заперся с ними на месяц в квартире в гарлемских трущобах. - Мне он не догладывался. У вас же маячок вроде был какой-то? Вот и ищите. Да, и не забудьте, как найдете, с собой прихватить психиатра, я как врач говорю, жаль его, ведь пропадает человек – заметила Елена с деланной грустью в голосе – на лицо глубокая депрессия усугубленная алкоголем. Ева сидела на краю кровати и на ковре перед ее маленькими ножками, в розовых сандаликах, быстро собирался пазл, кусочки пазла подлетали вверх, кружили перед ее глазами и быстро опускались на ковер, выстраивая четкие ряды…
В. Редная: Ивану Андреевичу Колосову было очень плохо. После провала операции с Анной он не находил себе места, пытаясь, если уже и не оправдаться перед начальством, то хотя бы самому себе объяснить то, чему он стал свидетелем. Адски болели израненные и обожженные руки, лицо, без начисто сгоревших бровей и ресниц, напоминало посмертную маску. На нем, казалось, навсегда застыло выражение гнева и ненависти, и все, кто работал с Колосовым, старались избегать смотреть ему в лицо, настолько страшен был его вид. Сбежав из больницы через три часа после пожара, он ринулся в офис, подсчитывать убытки. Фиаско было полным. Они потеряли секретный испытательный полигон компании с уймой дорогущего оборудования, погибла Ильина, один из ведущих специалистов «Тристара», погибла Анна и еще девять ни в чем не повинных людей из обслуживающего персонала. Американское руководство рвало и метало. Колосову ясно дали понять, что ответственность за провал операции лежит целиком и полностью на нем, и если в силу возраста он уже не может действовать как раньше, то на его место уже подобран кандидат, молодой и готовый рыть землю носом, чтобы выполнить возложенное на него задание. «Нет, рано вы меня хороните», - злобно шипел он про себя, сидя в своем кабинете в тщетной попытке собрать мысли в одну линию. – «Думаете, придет новый человек и вот так просто, с кондачка, все решит? Если бы все было так просто! Мой опыт бесценен, без старого волка вам все равно не справиться!» Но сколько он не напрягал разум, свести концы с концами у него не получалось. В сотый раз он пролистывал один из немногих уцелевших после пожара документов – результат медицинского обследования Анны Воеводиной. Хронических заболеваний нет… полугодовая депрессия после смерти родителей… аборт в двадцать лет… лечилась от бесплодия… в двадцать пять лет переболела ветрянкой, этой детской болезнью… слабое горло…стоп! Колосов моментально вспотел, боясь упустить что-то, за что зацепился его измученный болью и бессонницей мозг. Где-то что-то похожее он уже читал! Что? Где? Что-то связанное с абортом… Сдерживая лихорадочное нетерпение, он начал пролистывать Анину медкарту, так скрупулезно составленную Ильиной, царствие ей небесное! И вот, на восьмой странице... Аккуратным почерком Ильиной было записано: Результаты гинекологического обследования пациентки: Имеется небольшая эрозия шейки матки. Спаечный процесс как результат перенесенного аборта. Было проведено лечение препаратом «Новринекс». Пациентка утверждает, что не рожала, но деформация ш/м (шейки матки), а также наличие швов дает возможность предположить как минимум одни роды. … Колосов несколько раз перечитал написанное, понимая, что, наконец-то ему повезло! Про препарат «Новринекс» он знал, даже слишком хорошо. С ним у его американских хозяев был связан очень нехороший скандал, когда выяснилось, что этот препарат от невынашивания, который уже готовились запустить в продажу, вызывает депрессию и галлюцинации у пациенток. Но денег в его раскрутку и разработку было вложено уже столько, что потерять их – значило поставить на грань банкротства всю компанию. Иван Андреевич тогда предложил своим хозяевам: а давайте изменим название и будем поставлять препарат в Россию? В тогдашней неразберихе, апробация лекарственных средств проходила не в лабораториях, а в чиновничьих кулуарах. Крупная сумма, отваленная одному из ведущих работников Минздрава, и лекарство потоком хлынуло на российский рынок. Как ни странно, побочные средства, так возмутившие американцев, в России никого не удивляли. Ну, депрессия… Так у нас жизнь такая, что вообще повеситься хочется, причем здесь лекарство. Галлюцинации… Так, пить надо меньше, вот и не будут чертики по стенкам скакать! Дети рождаются с поражением мозга… Так ведь экология, батенька…Скажите спасибо, что вообще двухголового мутанта не родили. А лекарство здесь не причем, вы же забеременеть-то смогли, а мы именно это вам и обещали. В итоге, слив всю партию препарата, поставки прекратили. Потраченные деньги были отбиты, да и слишком опасно было продолжать игру, тем более, что несколько ушлых журналистов сумели-таки кое-что разнюхать и стали трубить на всю вселенную, что американцы-де проводят опыты над русскими, стыд им и позор! И надо же – оказывается, наша Анна принимала этот препарат! И как ее муженек не пронюхал о скандале вокруг него в Америке? Хотя, что с него взять – тетёха был, тетёхой и помер. Тааак… Что же у нас получается – наша милая «чума-Аннушка» лечилась от бесплодия, забеременела, родила и не помнит этого? И лечилась она нашим родным препаратом? Колосов не знал, насколько эта информация важна сейчас, но его интуиция, пока что еще ни разу его не подводившая, говорила о том, что этот момент требует прояснения. Он набрал внутренний номер одного из своих помощников: - Петр! Зайди ко мне немедленно! Когда через минуту в дверях появился молодой человек лет тридцати, с усталым лицом и красными от недосыпа глазами – Колосов и сам работал на износ и сотрудников загонял до ручки – Иван Андреевич стоял у окна, хищно держа в руках листки бумаги, как пещерный человек – труп убитого им животного. - Петр! Немедленно бросай все дела, езжай в поликлинику по месту жительства Воеводиных и выясни, стояла ли на учете в женской консультации Анна Воеводина, и если да, то что стало с ее беременностью. Когда родила, кого, где. Короче, все подробности, все, что сможешь узнать. Понял? - Да, Иван, Андреевич, я все понял. - Тогда иди. И сразу, слышишь, сразу мне отзвонись, как только что-то узнаешь! *** В поликлинике № 86 было тихо и безлюдно. Получив в регистратуре указания, как пройти в женскую консультацию, Петр, предварительно запасясь букетом цветов и огромным тортом, поднялся на лифте на третий этаж и повернул, как ему и было сказано, налево. Плакатики на стенах, изображавшие эмбрионов, пузатых женщин и женщин с эмбрионами в разрезе (Господи, какой черный юмор! – подумал Петр), лучше всяких слов сказали ему, что он попал туда, куда надо. Перед кабинетом сидели две молоденькие девчушки с отекшими лицами и огромными животами. Петр прислушался к их разговору: -…да вообще уже сил никаких нет, скорей бы родить! – жаловалась одна. – Отеки замучили, вон Анна Николаевна на прошлом приеме сказала, что белок в моче есть, чуть в больницу не упекла, а я не хочу-у-у! - Ты Анну Николаевну слушай! – авторитетно говорила вторая. – Она хороший врач. Хоть и старой закалки, но знает очень многое. Она здесь уже лет пятнадцать работает, говорят, к ней все попасть мечтают, так что если она тебе советует в больницу, значит, лучше лечь. - Девушки, извините! – застенчиво вмешался в их беседу Петр. –Мне очень надо с Анной Николаевной поговорить, поблагодарить ее за сына… Моя жена родила неделю назад, вот я ей подарки принес. – Он слегка приподнял цветы и торт. – Но я жутко тороплюсь. Жена сейчас дома одна с ребенком вешается, у него газики, плачет постоянно, очень просила меня поскорее возвращаться. Можно я перед вами зайду? Я буквально на пару минут! Девушки переглянулсь. - От газиков укропную водичку хорошо подавать, - со знанием дела сказала одна. - Да, или трубочку газоотводную вставить, - поддакнула другая. Петр представил себе этот процесс и содрогнулся. - Спасибо вам, девушки, милые, я обязательно своей Анютке об этом скажу. Но все же, вы не пропустите меня? - Да ладно, идите уж, - улыбнулись они. – Мы пока посидим, поболтаем. Благодарно сжав руки на груди, Петр нырнул в кабинет, из которого как раз вышла бывшая там пациентка. Нацепив на лицо самую обаятельную свою улыбку, он быстрым шагом пересек кабинет и протянул букет и коробку с тортом несколько опешившей маленькой женщине, сидящей за столом и что-то писавшей в большой карте. - Это вам! - Хмм.. спасибо! – протянула она, разглядывая Петра, не дождавшегося приглашения и усевшегося на стул перед ней. – А вы, собственно, кто? - Анна Николаевна, меня зовут Виталий Свиридов. Я пришел к вам с огромной просьбой! - Да? Интересно, и с какой же? - Моя жена, Анна Воеводина, раньше была приписана к вашей поликлинике. Мы женаты всего полгода, но я очень хочу детей, но Аннушка, как только слышит о ребенке, сразу мрачнеет, уходит от темы… У нее это второй брак, но она про него практически ничего не рассказывает. Мне только удалось понять, что у нее были проблемы по гинекологической части, что в предыдущем браке она долго пыталась завести ребенка, и вроде бы даже получилось, но что-то случилось с малышом… Она отказывается разговаривать со мной на эту тему, а я боюсь сделать ей больно расспросами. Но я так хочу детей! Я подумал, что если узнаю, что произошло в прошлый раз, то смогу организовать ей самое лучшее лечение, я хорошо зарабатываю, а для нее мне ничего не жалко! Но для это, мне нужно иметь ее медкарту, иметь представление о том, с чем придется бороться. И я очень Вас прошу мне помочь. - Анна Воеводина… - нахмурилась доктор, явно что-то припоминая. – Ах, да, помню. Она внимательно посмотрела на Петра, и тот увеличил мощность улыбки, про себя подумав, что если он попробует улыбнуться еще шире, то кончики губ у него просто сойдутся на затылке. - Молодой человек, может вы все-таки переговорите с собственной супругой? Я помню ее случай, он, мягко говоря, нетипичный, я и сама многое не понимаю… будет лучше, если она сама вам все объяснит. Петр потупился. - Она не хочет говорить со мной о детях. Начинает плакать. Мне безумно ее жалко, вот я и подумал, что может сумею ей помочь, не мучая ее… Что ж, жаль, я так на вас рассчитывал… - он махнул рукой и поднялся. Доктор внимательно на него посмотрела, а потом, решившись, произнесла: - Ладно уж, садитесь! Но имейте в виду, что официально я не имею права Вам ничего рассказывать, так что пусть этот разговор останется между нами. Анну Воеводину в женской консультации знали очень хорошо. Молодая женщина, страстно желающая забеременеть, буквально вынимала душу из всех врачей, требуя подобрать лекарство ей и ее мужу, которое позволит им иметь малыша. К сожалению, ни ее спайки, ни заболевание мужа не оставляли никаких шансов забеременеть. И каково же было удивление врачей, когда чуть больше четырех лет назад Анна пришла вставать на учет в консультацию. Десять недель, плод развивается нормально, сердцебиение отличное, физическое состояние будущей мамы в норме. Неладное Анна Николаевна заподозрила только через несколько недель, после того, как обстоятельно поговорила с Анной. Молодая женщина, светясь от счастья, рассказывала что-то о каких-то чудодейственных американских препаратах, но на полуслове запиналась, теряла нить беседы, забывала, о чем шел разговор, и все время рассказывала о каких-то голубых бабочках, которые она видит во сне и наяву. Этими бабочками она настолько достала Анну Николаевну, что та отправила ее к местному психотерапевту. Результат был обескураживающий – врач клялась и божилась, что пациентка здорова и ни о каких бабочках и слыхом не слыхивала. Анна Николаевна не знала что и думать. У нее-то на приеме Анна не умолкая рассказывала про их красоту, изящество и легкий полет. Говорила, что сама чувствует себя бабочкой, готовой подарить миру красоту. Так и не разобравшись толком, у кого из них двоих съезжает крыша, Анна Николаевна решила про бабочек забыть и сосредоточиться на ребенке. Тем более, что проблем там хватало. Анализы на гормоны, взятые в первом триместре, показывали отклонения от нормы по всем параметрам. Значения, написанные на лабораторных бланках, были настолько странными, что Анна Николаевна, перевидавшая на своем веку многое, просто не знала, что и думать. Несмотря на это, сделанное в двенадцать недель УЗИ показало, что плод развивается хорошо, без паталогий. УЗИ в двадцать две недели это подтвердило. Врачи, которым она показывала анализы, разводили руками, говоря, что при подобных значениях, плод должен был быть вообще нежизнеспособным, обладая полным набором генетических заболеваний. Но если УЗИ это не показывает… слово «странно» стало постоянной характеристикой на протяжении всей Аниной беременности. Анна Николаевна с нетерпением ждала рождения ребенка. За неделю до предполагаемых родов, чтобы подтсраховаться, дала Анне направление в роддом, тем более, что к тому времени, не обращать внимание на провалы в ее памяти и постоянный лепет о бабочках уже было невозможно. «Вот и пусть этим в роддоме занимаются» - думала врач, облегченно сбагривая с рук проблемную пациентку. Однако, не через неделю, не через две, не через три известие о том, что Анна родила, в поликлинику не поступило. «Понимаете, - говорила она Петру, - обычно из роддома нам сразу отзванивают, когда рождается малыш. Чтобы мы могли прислать к ребенку патронажную сестру, когда мама выпишется, чтобы врачи в консультации знали, что пациентка родила. А тут тишина». Не выдержав, через три недели Анна Николаевна позвонила Анне домой. И какой же был у нее шок, когда Анна, непонимающим голосом ответила, что никогда не была беременна, и тем более, никогда не рожала. Повесив трубку, врач долго пыталась понять, что происходит, и единственная мысль, которая ей пришла в голову была, что ребенок или умер в родах, или все-таки родился больным и Анна оставила его в роддоме, и теперь не хочет об этом говорить. Она даже позвонила в роддом, надеясь, что там ей прояснят ситуацию, но какая-то женщина казеным, холодным голосом посоветовала ей не лезть не в свое дело и не нарушать право пациента на конфеденциальность. Больше она Анне не звонила и в поликлинике Анна не появлялась. Через пять минут, от души поблагодарив врача, с медкартой Анны в дипломате и номером роддома, где она рожала, в кармане, Петр вышел из поликлиники. До роддома было ехать всего полчаса и он не хотел терять время даром.
MayaMi: Елена Преображенская сидела дома, перед зеркалом, и смотрела в свое отражение, как будто впервые видела саму себя – со стороны. Она пыталась понять, как это могло произойти с ней – с той, которая чувствовала себя совершенно защищенной. Возмездие настигло ее с совершенно неожиданной стороны. Она еще раз взяла телефонную трубку, набрала номер, услышала знакомый голос и спросила, стараясь говорить уверенно: - Это точно мои анализы? - Опухоль нехорошая, - в миллионный раз повторил врач, - очень нехорошая. Вам нужно срочно ложиться в больницу. Тянуть нельзя. Вы уже опоздали, Элен, очень сильно опоздали. Она повесила трубку, решительно и зло. Какая мелочь, какая жизненная подлость. Неужели в двадцать первом веке до сих пор не научились уничтожать эти проклятые раковые клетки? Что ж, за то немногое время, что ей осталось, придется закрыть целую кучу вопросов. Пока ее мозг еще в состоянии производить какие-то импульсы. Она мысленно вздрогнула и взяла ежедневник. Так, сейчас март. Врач сказал, что без операции она протянет месяц-два. С операцией, возможно, чуть дольше. Но, скорее всего, до осени ей не дотянуть. Надо пристроить Еву. Этот ребенок уникален, ее стараниями, но, без тотального контроля, она, скорее всего, погибнет. Или станет такой же, как и все эти отвратительные, бестолковые, ноющие и болеющие маленькие создания. Без постоянной терапии Ева сгниет в каком-нибудь детдоме, потому что отцу она не нужна. Елена понимала, что муж подсознательно боится ребенка, и использует любой случай, чтобы избавиться от дочери. Эти идиоты, обслуга, ничего не смогут сделать против него, потому что, хоть и запойный алкаш, он – владелец многомиллионного бизнеса, да и не станут они предпринимать никаких действий, потому что слишком напуганы тем, что творится на ранчо. Елена поставила галку в ежедневнике на завтрашнее число и написала еще одно слово: «finance», поставив жирный знак вопроса. Муж уже давно не контролировал ее счетов, бездумно подписывая чеки, поэтому собственные средства, которые лежали в Москве и в Швейцарии со времен ее широкомасштабной практики в качестве психолога, приносили, конечно, не фееричный, но стабильный процент. К тому же, она получила деньги от продажи московской клиники совсем не так давно, поэтому следовало решить, как ими распорядиться. Лететь в Москву сейчас было очень опасно, да и с точки зрения здоровья она не потянет одиннадцатичасовой перелет: лечение нужно начинать едва ли не завтра, а, если уж точно, то сегодня. Елена требовательно нажала кнопку, вделанную электриком в стол по ее просьбе: через минуту в дверь постучали, вошла Агнесс со стопкой отглаженного детского белья на руках и, как обычно, боязливо осмотрелась. - Завтра ты, - сказала Елена с усталой улыбкой на лице, - пойдешь…пойдешь… Приступ дикой головной боли пронзил ее так, что она невольно вскрикнула, схватившись за висок горячей ладонью. Агнесс молчала, хотя прекрасно поняла, что с хозяйкой происходит что-то не то. Она ненавидела Елену, ее страдания приносили ей удовольствие, поэтому она даже не пошевелилась, чтобы подать ей таблетку или, хотя бы, стакан воды. Приступ прошел так же неожиданно, как и начался; Елена потерла виски, сделав глубокий вдох, и продолжила: - Пойдешь с Евой в embassy, завтра, рано утром. Нужно сделать визу ей и тебе. Ты полетишь с ней в Москву. На лице Агнесс отразилось полнейшее недоумение. В этом странном семействе она привыкла, конечно, уже ко всему, но такое положение вещей за крошечное жалование, да еще с людьми, которые всех, кроме себя, считают грязью, плюс эта странная девочка, с которой не знаешь, как обращаться, потому что она не то гений, не то просто робот.? Агнесс была в ужасе от этого всего. Единственным, кто вызывал ее симпатию, был хозяин, но тот находился в двух ипостасях: он либо работал, либо пил. Евой он вообще не интересовался. Кошки, и те вызывали у него больше эмоций, чем его собственное порождение. - Но Элен, - попыталась возразить она, - как в embassy? Как я поеду с чужим…с вашим ребенком? - Дело не твоего ума, - грубо ответила хозяйка, - завтра тебя будут там ждать. Доверенность на Еву я сделаю. Слава богу, что в ее родной стране все покупается и продается, в том числе, сотрудники посольства. Там у нее все было схвачено, давно и прочно. Эта бестолковая Агнесс не успеет еще дойти до своей комнаты, как все будет готово. В Москве ее встретят, тоже свои люди, клиника, хоть и продана, но под контролем. Скорее всего, убьют сразу, как только выедут из Шереметьево, а Еву отвезут в лабораторию, где ее уникальный мозг будут раскладывать по клеткам. Клиника заработает миллиарды благодаря ее усилиям. По всем документам, решила Елена, Ева будет числиться сиротой, что, в общем, недалеко от истины. Агнесс настолько тупая, что заглянуть в бумаги у нее не достанет умишка, да и побоится она соваться. Сейчас Агнесс стояла, как истукан, глядя на нее исподлобья, и выражение лица у нее было недоброе. - Элен, - сказала она тихо, - я никуда не поеду. Я вам не рабыня, мы, слава богу, живем в свободной стране. Тут вам не Россия и не 37 год. - В России не было рабов, тем более, в 37 году, - устало отреагировала Елена, - а ты живешь в моем доме, за мой счет. Твои документы у меня. Еще вопросы есть? Агнесс развернулась и ушла, демонстративно хлопнув массивной дверью. Елена сделала пару звонков в Москву. Не вдаваясь в подробности, сообщила, что Ева и ее няня прибывают через три дня. На том конце провода удивились такой спешке: Еву ждали минимум через год, когда утихнет шумиха с пожарами на складе и в лаборатории «Тристара», кресла в совете директоров займут «свои» люди, и можно будет беспрепятственно, пользуясь отлаженным каналом в государственных органах, наладить поток лекарств, и, соответственно, денег, в собственный карман. Цепочка работала довольно долго без сбоев. Бывшая клиника Елены предоставляла высококачественный материал для испытаний; лаборатория «Тристара» синтезировала суррогаты под контролем «своих» специалистов. Средство для вынашивания беременности было отдельной гордостью Елены: пиар-кампания была ее детищем, на которое она убила год. Зато российские лохи, гордо именовавшие себя маркетологами, проглотили привлекательную наживку, как голодные удавы. Оно и неудивительно, с точки зрения опыта в Европе и Штатах, подкопаться было не к чему, а в России эта ниша рынка давно дремала в ожидании революции. Но конечной целью Елены была вовсе не кривая роста продаж компании супруга, а доступ к креслу генерального директора российского представительства. Нынешний босс, безусловно, отвечал всем требованиям американского бизнеса: он был уникум в своем роде. Но на российский рынок у Елены был свой далеко идущий план, поэтому, не без помощи опытных людей, в прошедшее, в целом, на скорую руку, все инстанции, средство, была добавлена крошечная доза компонентов, которая делала свое черное дело, медленно, но верно уродуя малышей в материнской утробе. Елена мечтала, что, сняв Сурина с его величественного постамента, она сможет свернуть горы. Путь был извилистым, но верным: после такого скандала русскому пост генерального директора больше никто не доверит, а уж она позаботится о том, чтобы ее супруг остановил свой выбор на том соотечественнике, который ей нужен. Первая часть плана была реализована. Пожар в лаборатории с целью скрыть следы преступных испытаний сделал свое дело: в России начался скандал. Но с ее болезнью план нужно было срочно начать корректировать. Скоро Агнесс отвезет Еву на родину, за ее судьбу можно будет не волноваться. Что делать дальше, Елена пока не знала. - Darling, - в трубку сказала она, - please, be creative. У нас мало времени, очень мало. Нужно все закончить, прежде чем через некоторое время ее отключат от всех систем жизнеобеспечения. Тогда она хотя бы сможет быть спокойной, понимая, что дело ее жизни – в надежных руках. Главное, чтобы Сурин не пронюхал, что в команде у него – засланный казачок, причем из тех, кому он больше всего сейчас доверяет, и тогда можно спокойно умереть. Этот вопрос частично был закрыт, осталось решить денежную проблему. Елена нажала на ту же самую кнопку четыре раза подряд, и через пять минут в дверь постучал юрист. Старый еврей с мягкой полуулыбкой смотрел на нее, понимая, что простого расклада тут ждать не стоит, но это было в порядке вещей. Сколько раз он уже вытаскивал за уши это семейство из таких запутанных историй, что каждая из них тянула на пожизненное. Зато и на гонорары он не мог пожаловаться. - Джеральд, я умираю, - сказала сухо хозяйка, - завтра мне предстоит лечь на обследование. Операция будет в ближайшие дни, но, думаю, она не поможет. Нужно сделать завещание на, - она быстро написала на бумажке фамилию и имя, сунула ему в руки, - это мой бывший муж. Некогда я его очень любила. Близость смерти вселяла в нее какой-то бесовский кураж. Юрист не привык задавать лишних вопросов, и вышел, одарив ее холодной улыбкой. Ни одной эмоции – жалости, ужаса, скорби – не отразилось на его веснушчатом лице. Это была его работа, к которой он относился только, как к набору функций, и в которую не вкладывал ничего человеческого. Елена нажала кнопку два раза, что означало «муж», но муж задерживался, причем очень сильно. В последнее время ее это совсем не удивляло. Через тридцать минут его отсутствие начало ее злить. Она выглянула в коридор – вереница комнат делала его похожим на гостиничный холл, все было тихо и безжизненно. Внезапно тишину разорвал истерический крик. Собрав последние силы, Елена бросилась в комнату Евы… Безжизненное тело ребенка лежало на ковре, головкой к батарее. Вокруг головки раскинувшиеся светлые волосики тонули в красном пятне крови. Агнесс стояла, сжавшись в ком, между шкафом и кроватью. - Я не могу больше, Элен, - сказала она, - это исчадие ада достанет кого угодно. Это я толкнула ее… Больше Елена ничего не слышала, кроме того, как обрывается занавеска, за которую она схватилась, падая в обморок. Перед глазами закружились синие бабочки, и она поняла, что это конец.
uno: Пожарных и милицию вызвали немногочисленные жители деревни Ливень, которых под вечер поразило небывалое пламя, пожиравшее первый этаж обычного двухэтажного здания на окраине их тихой деревни. Приехавшим пожарным гасить было нечего, спасать некого. Из здания выбрались четверо человек, внутри осталось одиннадцать. Старый, опытный, «полгода до пенсии за выслугу лет», майор милиции, пройдя по выгоревшему зданию, скривился: получил он огромную каку в виде незакрываемого дела о пожаре. А все потому что один из трупов, обгоревший сильнее других, был найден в маленькой комнате, привязанным к креслу а-ля гинекологическое, вокруг валялись ошметки проводов и громоздились обгоревшие останки аппаратуры. Из четверых выживших, одного сразу увезли в больницу, а остальные на расспросы о том, что за здание, кто они и чем занимались, толком ничего не отвечали, мялись и вздыхали. Майор выживших не отпускал, но и что делать дальше не знал, как вдруг позвонили из районного центра и сообщили, что дело забирает себе Москва, и что буквально с минуты на минуту подъедут оттуда спецы. *** В кабинете затянулось молчание. Денис чувствовал, что Виктор сдерживается из последних сил. Внешне казалось, ничего не изменилось в его маловыразительном лице – все такие же холодные глаза, плотно сжатый рот, сведенные брови. Но Денис своим обостренным чутьем кинестетика понимал, что напряжение, застывшее на лице шефа, вот-вот прорвется яростью. Про секретную лабораторию Тристар Фармасьютикал Денис догадывался. Разбираясь с документами Павла, он обратил внимание на секретный проект «Ливень» и изложил шефу свою догадку про то, что под этим названием скрывалось направление деятельности , которое компания не стремилась афишировать – эксперименты с запрещенными препаратами. Поэтому неудивительно, что среди сводки проишествий, взгляд Виктора выхватил пожар в деревне Ливень. Но Денис даже не догадывался, каких усилий стоило Виктору в считанные часы направить специальную группу экспертов на место пожара. Эксперты за пару часов совершили невозможное. Виктору на стол положили факсимиле с их предварительным заключением. Внутренне холодея, он читал: «Обгоревший труп женщины, предположительно 30-38 лет, рост 170-173 см. Особые приметы – нетипичная деформация костей левой ключицы, предположительно неправильно сросшийся перелом…». Аня еще в школе на физкультуре неудачно упала, сломала ключицу. Долго ходила в неудобной повязке, ключица сраслась неправильно, но особых неудобств это не причиняло, врачи все оставили как есть. «Вот, значит, как. Нашлась, значит, Аня - думал Денис, перелистывая жиденькую стопочку из сводок и факсовых копий заключений, протоколов. - Стопп…». «Виктор Анатольевич! Смотрите, что в протоколе опроса очевидцев. Пожилой мужчина, худой, лысый, со впалой грудью, его отправили в больницу, видимо с отравлением угарным газом и ожогами, но через три часа он уехал под расписку – А не наш ли это осьминог?! Это тот, кого назначили американские боссы для расследования пожаров, я наводил справки по нему - его фамилия Колосов, старый лис. Значит, это его люди Анну похитили. Только что они узнать от нее хотели, зачем повезли в лабораторию? Виктор Анатольевич, Колосов после больницы наверняка поехал в головной офис, больше некуда, надо его прижимать срочно!» Виктор шумно выдохнул: «Вот же ж сука старая…. Не пожалел Аньку». **** Действие обезболивающего начало проходить, Иван Андреевич закашлялся. Ожоги беспокоили уже не так сильно, гораздо больше мучил разрывающий легкие сухой кашель. Придется принять еще викодина, хоть врач и предупредил, что дозу превышать нельзя, мол, это наркотик. «Ну и что? Буду наркоманом, не вижу в этом проблемы», - подумал Иван Андреевич. Викодин подействовал быстро, кашель унялся, резь в груди прошла. На него накатила слабость, очень длинной была эта бессонная ночь. Медицинская карта Анны Воеводиной, все так же открытая, лежала на столе, но сам он, откинувшись, вспоминал события ночи. Поджог исключен, он видел, как и что загорелось…Анна лежала в беспамятстве, когда он, обернувшись, увидел большую синюю бабочку… Неожиданно распахнулась дверь. Дениса Колосов узнал, а вот высокого лысоватого мужчину, который стоял за его спиной, видел впервые. «Ну что, Колосов, доигрался? Попал ты в нехороший замес», - произнес незнакомец, шагнув из дверного проема к небольшому дивану у окна. Денис прошел к столу Ивана Андреевича и сел напротив. Глаза смотрели на Колосова сухо и отстраненно, раньше так новый начальник службы безопасности не смотрел. Колосов почувствовал перемену ролей и исходящую от Дениса опасность. «Похищение, незаконное удержание, опыты с запрещенными препаратами… а может ты и убил? А потом следы замел?». Колосов устало усмехнулся: «Ты кто, милок? Испугать решил, так пугалка твоя не по Сеньке…Чего надо-то, хлопцы?». Неожиданно он почувствовал безразличие, может быть из-за усталости. Денис тихо произнес: «Вы хотите понять, кто и почему устраивает пожары в вашей компании. А нам нужен тот, кто виновен в смерти Павла и Анны. Зачем вы похитили Анну Воеводину? Что вы от нее хотели узнать? Как она погибла?» Колосов поднял глаза на Виктора: «Ты, похоже, главный. Думаешь, я без вас не справлюсь?» «Ты не об этом думай, справишься или нет. Подумай о другом, Анна умерла рядом с тобой, в твоей секретной лаборатории, привязанная к креслу ремнями. И о том подумай, что твои же люди все подтвердят, и если не просидишь ты 25, как положено, то уж год в сизо я тебе могу устроить, с визитной карточкой «бывший следак». Ошибся ты, когда сам полез в лабораторию все выяснять…». Иван Андреевич помолчал: «Не знаю, кем тебе эта девчонка приходится, только я в пожаре не виноват. Сам не пойму, в чем дело. У нее поднялась температура и давление. Потом две вспышки в воздухе и загорелось ее тело». Денис удивленно поднял брови: «Что за вспышки? От выстрела?» Колосов пожевал губами и нехотя произнес: « Нет, мне показалось, что вспыхнули две большие бабочки. Откуда они появились – не знаю. Это не галлюцинации – их видела моя сотрудница тоже. Такие же бабочки были на одном из складов, который сгорел две недели назад, и в основной лаборатории. Именно они вспыхивали, и от них происходило возгорание. У лаборатории мы нашли специальный контейнер для перевозки насекомых, кто-то привез и впустил туда бабочек». «Вы выяснили – кто?». «На контейнере видна была полустертая надпись на испанском, эксперты прочитали фамилию – Преображенский. Кто это неизвестно, но у меня были подозреваемые… » Виктор молчал. «Непосредственно перед возгораниями у дверей склада видели Воеводина, а у лаборатории –Сурина. Мне нужна была Анна, чтобы выяснить, что она знает про бабочек и Преображенского, чтобы потом надавить на Павла и Сурина». Виктор поднялся, за ним встал Денис, они оба направились к выходу. У дверей Виктор обернулся: «Тебе нужен не Преображенский, в испанском языке фамилии не имеют родов. Ищи синьору Елену Преображенскую» Колосов привстал: « И это все? Я думал, у нас сделка?» «Все. Ты бы, скорее всего, убрал Аню, когда выжал из нее все, что мог. Поэтому никаких сделок. Это личное». Они вышли. Колосов ничего не сказал, про то, что четыре года назад в московском роддоме Аня родила здоровую девочку, от которой тут же написала отказ. А Виктор промолчал, про то, что прослушал диктофонные записи Преображенской, найденные в ее кабинете. И выяснил, что Преображенская изобрела состав, изменяющий работу нейронов головного мозга. И опробовала его сначала на Ляле, потом на беременной Ане, потом на Павле и Сурине. *** Выйдя из кабинета, Виктор повернулся к Денису. Тот кивнул: «Виктор Анатольевич! Я все понял, после препарата Преображенской Аня стала пирокинетиком! Преображенская хотела увидеть, какое воздействие окажет препарат на эмбрион, а в результате наделила Анну сверхспособностями. Когда ее начал допрашивать Колосов, у нее поднялась температура тела, в таком состоянии пирокинетик может воспламенять себя и небольшой живой объект рядом – бабочки это идеальный вариант, потому что они легко вспыхивают. Видимо, и на складе, и в лаборатории действовала та же схема – кто-то запускает бабочек, а пирокинетик их поджигает, в итоге горит все помещение». «Допустим, Аня – пирокинетик. А остальные? Ляля, Павел, Сурин? Если и ты, и Колосов правы, то получается, что склад поджег Павел, Сурин – лабораторию, и оба ничего об этом не помнили? Как это?» «Помните, Захар говорил, что Лена занимается нейролингвистическим программированием с помощью визуальных образов? Похоже, что бабочки – это своеобразный код, который запускает программу поведения, например, воспламенения силой мысли самих этих бабочек. После выполнения программы человек ничего не помнит». Виктор задумался. «Возможно, что ты прав на 100 процентов, но надо понять, кто впускал бабочек в помещения и в машину Павлу? И кто подстраивал так, чтобы Павел, а потом Сурин, оказались в нужное время в нужном месте, чтоб увидеть этих бабочек». «Жаль с Павлом и Аней не поговоришь уже, а Сурина можно спугнуть. Думаю, нам нужна Ляля, она была первой подопытной, с нее надо и нам начать». Через час они входили в обшарпанный подъезд пятиэтажки в Перово. Ляля жила здесь после развода с мужем. Дверь открыл подросток лет четырнадцати , с такими же, как у Ляли, большими голубыми глазами, сводившими с ума полкласса. «Привет. А мама дома?» - дружелюбно произнес Денис. «А вы кто?» «Мы с мамой учились в одном классе, мы друзья» - сказал Виктор. «Ну не знаю, - протянул пацан, - я не знал, что к ней кто-то должен прийти сегодня, обычно, предупреждают». «Мы ненадолго, - ласково улыбнулся Денис и, протянув руку, потрепал недоверчивого мальчика по голове, - впусти». Подросток, не сводя взгляда с Дениса, отошел в сторону. Виктор прошел в комнату. Спиной к двери на кресле, чуть склонив голову, сидела Ляля, бывшая признанная красавица всей школы, она что-то вырезала ножницами. «Ляля, привет», - тихо позвал Виктор. Женщина обернулась, в глазах ее застыло безумие. Тонкие пальцы разжались и на пол посыпались бумажные бабочки. Раздался звонок в дверь, Денис наклонился к глазку. На пороге стоял Захар…
В. Редная: Галина часть -Тебе нужен не Преображенский, в испанском языке фамилии не имеют родов. Ищи синьору Елену Преображенскую... - бубнил себе под нос Иван Андреевич, - Cherchez la femme. Колосов устало откинулся на кресле, - что за дело такое странное, бабочки, женщины, как в классическом детективе. Затем внезапная волна гнева исказило его лицо, и кулак ударил по столу, - в конце концов, никто, слышите никто не смеет мне указывать, что и как делать. Не доросли до меня! От злости сводило скулы, но он понимал, что где-то этот Денис со своим начальником прав, интуитивно догадывался, что если идти вместе, то загадку они разгадают. Но его гордость ему не позволяла это сделать, поэтому он будет это делать сам, чтобы доказать, что рано его списывать со счетов. Потянувшись к телефону, он быстро набрал номер, прождал пять гудков, прежде чем на том конце ответили… -Да. -Мистер Спот, здравствуйте, это Джек Коллинз, у меня есть новости… -Ааа, Джек…новости …да...это хорошо…Новости это всегда хорошо, значит в этом мире не все так страшно…. Колосов замешкался секунду: зная манеру разговора руководителя такой огромной корпорации - и вдруг такое услышать. Он говорил так, как будто был невменяем или беспробудно пьян. Но как же дела? Кто их вел? Все эти мысли у Ивана Андреевича пролетели в голове вихрем. -Мистер Спот, у меня появились некоторые проблемы, история с пожаром становится все загадочней и загадочней, к тому же есть одна очень неприятная ситуация, но мне бы не хотелось это обсуждать по телефону, - Колосов снова помолчал несколько секунд, - я вылетаю в Америку сегодня вечером, завтра буду у вас и я все вам расскажу. -Хорошо. Если надо поговорить - значит поговорим. Коллинз положил трубку на рычаг. Мысли в его голове путались, ему казалось, что одновременно отгадка где-то рядом и очень далеко. Затем решительно набрал другой номер и заказал билеты на ближайший рейс в Америку. -Кажется, я заслужил глоток виски. *** -Виктор Анатольевич, тут гости…Захар, - проговорил Денис. -Захар? Очень интересно. -Заходи друг, гостем будешь, - проговорил Виктор, открывая дверь пошире. -???!!!... Виктор…что ты тут делаешь??? - Это ты мне скажи, мразь, что ты делаешь, что ты опять из себя заблудшую овечку строишь? – схватил за его грудки Виктор, - что ты мне лапшу на уши вешаешь? Я тебе что, дите неразумное, - продолжая трясти, кричал Виктор. -Виктор Анатольевич, отпустите его, успокойтесь, - Денис разнял мужчин, пройдемте поговорим, и вы, наконец, нам все расскажите. Только расскажите полную правду, -заглядывая Захару в глаза, сказал Денис. Мужчины прошли в комнату, где все также сидела Ляля, продолжая вырезать бабочек. Глаза были пустыми, но где-то в их глубине виднелось безумие. -Ляля!!! Очнись!!! - обратился к ней Захар, положа руку на плечо. Женщина вздрогнула как тогда, первый раз, снова бабочки полетели на пол. Но в этот раз она смотрела уже осознанными глазами. -Захар, Виктор? Что вы здесь делаете? -Это ты нам расскажи, что ты тут делаешь, красавица? Это что? Такое задание в школе задают?, - опять начал заводиться Виктор. -Виктор Анатольевич, позвольте мне. Вы начинаете нервничать, а сейчас это делать не нужно… Виктор кивнул головой и сел в кресло. В этот момент, мальчик зашел в комнату. Денис отреагировал быстро, он резко подошел к мальчишке заглянул в глаза и тихо сказал: - Иди поспи, малыш! Ребенок заворожено глядел на Дениса минуты две, потом зевнул и, безвольно опустив плечи, вышел из комнаты. Ляля вздрогнула: - Стой! Ты куда..? -Успокойтесь, он просто поспит, - осек ее Денис, - Захар, принесите ей воды. Она должна ее успокоить. Спустя пару минуту в комнате воцарилась тишина. Ляля нервно крутила стакан с водой в руке, Захар сидел рядом с ней, тарабаня по подлокотнику дивана. Виктор и Денис сидели напротив. -Итак, расскажите мне, что же здесь происходит. И в ваших интересах сейчас рассказать всю правду. У нас уже есть достаточное количество трупов, чтобы вас засадили пожизненно. Ляля нервно всхлипнула и съежилась, Захар напрягся. -Я думаю, что даме есть, что рассказать ведь так Ляля? - с этими словами Денис очень близко наклонился к ней, так что со стороны могло показаться, что он сейчас соприкоснется с ней губами. -С Леной я познакомилась чисто случайно, - начала она, - у меня произошел разрыв с мужем, и на этой почве я начала много пить, потом одна моя подруга сказала, что сейчас модно ходить к психоаналитикам, типа все проблемы решают и т.д. Чем пить, лучше так решать проблемы. Я решилась, так я к ней и попала. На приемы ходила часто, три раза в неделю. Хоть она и брала не дешево, но мне стало легче. Однажды я как-то пришла к ней на прием, она сидела, а перед ней бутылка вина, говорит, мол, у меня день рождения давай отметим. В общем, мы с ней тогда напились до чертиков, ну она и рассказала, что есть у нее идея такая, создать такое лекарство, которое помогло бы рожать абсолютно новых людей, генетически новых, некое поколение NEXT. Я помню, тогда над ней посмеялась, сказала, что, а голубая кровь у них тоже будет? В общем, я тогда не приняла ее слова серьезно. Но, спустя время, когда я снова пришла к ней, она напомнила мне наш пьяный бред и сказала, что лекарство почти готово, но нужны «подопытные кролики», которые ей помогут окончательно сотворить нечто, что изменит человечество. Я тогда хмыкнула, но когда она назвала процент, который будет капать мне, и я согласилась. Моя задача была только приводить женщин к ней на приемы, а все остальное она уже сама. - Ляля, а тебя совесть как не мучила? - устало спросил Виктор. - А чего мучать, то? Я привыкла хорошо жить, и если есть клуши, которые хотят спиногрыза, это их проблемы, тем более что, половины из них даже рожали! А вот кого, это уже меня не касается… - Какая же ты…. - Продолжай Ляля, - тихо сказал Денис. - Я даже к ней привела Анну, правда, потом я не помню, что и как с ней произошло. У меня начались провалы в памяти, я еще ампулы брала у Лены, у нее как раз было, что помогает со склерозом. Но улучшений мало… Тут Денис, схватил ее за руку и обнажил руку до локтя, на сгибе красовались аккуратные дырочки от иголки шприца. -Вы колете это внутривенно? -Ну да, мне так Лена сказала, я как раз проколола курс, и сейчас я должна колоть следующий курс. Мне Лена должна была как раз сегодня дать это лекарство. - А вы Захар, зачем пришли? Вы знали, чем занимается Ваша бывшая супруга?! Вы ей поставляли этих бабочек, некоторое время ведь так? Зачем вы ее покрывали, - обратился Денис к нему. Поежившись от взгляда, он произнес, - то же самое деньги! Мне нужны деньги для моих экспедиций, я бабочек мне не жалко было поставлять, я не вмешивался в ее дела, она мне платила за партию, я ей привозил новую. Они же долго не живут. Только вот последние пару недель, она прекратила заказывать, я попытался узнать почему, но ее не оказалось, она куда-то исчезла. Я и хотел предупредить Лялю, что Лены нет, но тут вы… -Олух ты, - подумал, Денис, Лена использовала тебя и кинула, как только ты перестал ей быть нужен. - А как тогда эти морфиды оказывались на месте пожара? Не успел Денис закончить фразу как Ляля начала дико кричать, рвать на себе волосы, царапать лицо и безумно закатывать глаза. Мужчины попытались ей скрутить руки, но она вырывалась, царапалась, била ногами. Спустя время им удалось ее утихомирить. Она сидела связанная в углу комнаты, качаясь взад-вперед и что-то тихо бормоча под нос. Она не откликалась ни на что, даже на имя. -Все, - сказал Денис, она не получила нужную доза наркотика, Лена ее подсадила, что бы контролировать ее длинный язык, а теперь она окончательно сошла с ума. Нейролингвистическое программирование, помните? Судя по всему, кодовое слово было «морфиды». Виктор ходил из угла в угол, как зверь в клетке, последний свидетель, который мог хоть что-то рассказать сошел с ума. Захар - болван, зацикленный на своем хобби…. Надо звонить Колосову, - сказал Денис. Он может нам помочь. Виктор Анатольевич и вы это понимаете… *** -Гарри, ситуация более чем загадочна, появляются бабочки, потом хлоп и разгорается пожар. Я это видел собственными глазами, теперь есть еще и труп женщины, которую я похитил, чтобы узнать все подробности, - устало говорил Колосов, сидя вместе со своим начальником за стаканом бренди. Он видел, что сильный и уверенный Мистер Гарри Спот, хозяин огромной корпорации превратился в запуганного, уставшего мужика, к тому же еще почти алкоголика. -Джек, бабочки не могут быть причиной пожара, - философствовал Гарри, бабочки они красивы и невинны как дитя…- внезапно он чего-то испугался и вжался в кресло, затем налил полный стакан бренди, одним махом его выпил, налил еще и снова выпил, и только потом поставил стакан на столик. -Дети, - прошептал Гарри, - ты знаешь, Джек, а ведь дети тоже могут быть чудовищами и еще какими… -Гарри, что ты такое говоришь, что происходит с тобой, что случилось? -Джек, - перешел тот на еле слышный шепот, - моя жена Элен, она страшная женщина. -Шерше ля фам, - промелькнули слова у Колосова. Виктор говорил, что мне нужна синьора Преображенская. -Она очень страшная женщина, я тебе сейчас кое-что расскажу, но это должно остаться между нами… -Лет 10 назад, она сказала, что хочет помочь бедным женщинам забеременеть, что вроде у нее есть мысли как сделать такое лекарство, я ей поверил, и выделили миллионы на ее проект. Она даже мне писала отчеты, мне правда хотелось ее во всем поддержать, ведь это благое дело дети…, - он снова вздрогнул, налили себе еще бренди и залпом выпил. - Затем, через пару лет, она привезла девочку к нам на ранчо, сказала, что мама этой девочки умерла, и она возьмет над ней опеку. Но еще тогда в младенчестве я видел что, это маленькая малышка, только на первый взгляд кажется милой и невинной… она росла как все дети, но развивалась гораздо быстрее сверстников, уже в два года она говорила такие вещи, что я боялся этого ребенка. Она могла делать невероятное, она могла говорить разными голосами, однажды в возрасте трех лет, я увидел, как она одним взглядом к себе притянула к себе игрушку. Я тогда спросил у Элен, что это такое, что это за ребенок, но она посмеялась только надо мной, сказав, что мне почудилось, но чем старше становился этот ребенок, тем страшнее он мне казался, и когда это чудовище в последний раз обратилось ко мне, моим же голосом я не выдержал и ушел…. В этот момент, он еще выпил бренди и отключился… Джек долго не мог поверить в услышанное, значит вот куда делся ребенок Анны! Елена вводила свое лекарство Анне, что модифицировать внутриутробное развитие плода. Где сейчас эта девочка? Что планирует с ней делать Елена? Поговорить бы с ней… Да и с Виктором этим не мешало бы побеседовать, похоже, все-таки придется наступить на горло своим принципам.
Ju_Juk: Агнесс вскрикнула от неожиданности, но она четко знала что делать! Кинуться на помощь хозяйке, вызвать дежурного? Нет! Просто спуститься с лестницы, быстро взять уже давно собранный чемодан и бежать. Вбежав в свою маленькую, но уютную комнату она открыла шкаф, вытащила свой старый чемодан, с которым она и приехала из СССР быстро огляделась, все ли взяла, и спокойно вышла. Эта высокая рыхлая женщина шла уверенно и гордо, ничего не опасаясь. Не доходя до главного входа в дом, она вдруг подумала, что идет неверной дорогой, там ее наверняка спросят, куда она с чемоданом и есть ли разрешение хозяйки, поэтому свернув налево по коридору она нырнула в неприметную дверку, ведущую в подвал, из которого было еще два выхода: один в сад за домом, а второй выходил как раз к конюшням. Агнесс пошла по тускло освещенному подвалу тут и там попадались старые колбы и связки каких-то книг, но самым ценным здесь были полки, заставленные вином. Она то и дело спотыкалась, но шла уверенно, т.к. знала, что в саду за очень густой и высокой ланатой, которую так любит хозяйка, есть несколько сгнивших досок в заборе, их только лишь нужно слегка толкнуть. Она прислушалась, за дверью, выходящей в сад была, какая-то возня. Агнесс прислонила ухо к двери и услышала, как разговаривают охранники и один другого подначивает стянуть хозяйское вино из подвала, все равно, мол, никто не заметит, хозяин его глушит и даже не замечает, сколько выпил, а сколько разбил. В эту дверь выходить было точно нельзя, но и в другой выход было идти опасно, т.к. у конюшен всегда можно было натолкнуться на какого-нибудь работника, поэтому, не дожидаясь пока в подвал войдут охранники, Агнесс начала судорожно искать место для укрытия. Забившись в самый темный и сырой угол, она пыталась даже не дышать. - Ну что, Чакки, ну, не дрейфь, говорю же, никому и дела нет до этого. Зато ты можешь угостить свою мисс – СиКей подмигнул своему напарнику. Он резко открыл дверь ногой. - Ведь услышат! Что ты делаешь? – Чакки не то, чтобы не хотел брать это вино, просто он всегда пытался следовать инструкциям, что, впрочем, у него плохо получалось. - А что? В этом сумасшедшем доме все равно я больше не останусь и тебе не советую, так хоть хорошего вина выпьем. Давай, Чак, не стесняйся, будь как дома. - Ок, только не больше пяти бутылок, лады? - Пять? Да ты что? Каждому пять - это я понимаю… - А как мы их понесем? Ты об этом подумал? - Я все придумал. Видел детский электромобиль этой… - СиКея передернуло – Евы? Я его подогнал к выходу из подвала. - Ага. А что? - Так вот, он же еще и с пультом. Положим в машину бутылки, закроем пледом, вот этим, только их нужно проложить чем-нибудь, чтобы не звенели. И, чтобы не вызывать подозрений, будем идти позади машины и гнать ее вперед пультом и пригоним на конюшню, а там уже проще. Поищи тут какого-нибудь тряпья или бумаги. Агнесс вжалась в стену, Чак включил фонарь и начал искать, чем бы проложить бутылки, пока СиКей отбирал подходящие экземпляры. - СиКей, я кажется нашел, тут пара старых картонных коробок, пойдет? - А то! Давай сюда, я уже взял и на твою долю тоже, посмотри, сойдет? - Да ладно!? Это ж год рождения моего брата! Идеальный подарок! - Ну, вот! А ты говорил… Пошли давай, только осторожнее, не споткнись, ночь уже на дворе. Стой, ты ничего не слышал? - Нет, вроде. Может крыса? - Наверное, они меня достали, если честно. Пора сказать бригадиру, пусть вызывает как их там, ну, короче ты понял. - Ага. Дверь закрылась, но еще долго около двери слышались голоса охранников, которые позвякивали трофеями и ссорились из-за того, как лучше закрыть машину пледом. Потом заурчал электромотор и они погнали машину в к конюшням. Выйдя из укрытия, Агнесс открыла дверь, за ней была ночь. Звезд не было видно, небо было закрыто черной пеленой, начался туман. Как же это было замечательно – туман! Значит она все делает правильно, значит так оно и нужно. Ее уже старые непослушные ноги засеменили по сырой траве к спасительным кустам, через которые еще нужно было пробраться, т.к. их ветви со временем так плотно сплелись, что без секатора обойтись было бы сложно, поэтому он у нее был. Она давно уже планировала все это и то, что в чемодане был лишь только походный набор, как и в тот день, когда она оказалась в порту Калининграда совсем одна, был только плюс. Почти весь гардероб был постепенно выслан по почте с ранчо еще заблаговременно. План побега был проработан детально, даже тот самый секатор, который пропал у садовника три месяца назад – ее заслуга. Она не могла больше оставаться в этом аду. Маленький чемодан, хорошие кроссовки, билет на самолет и деньги. Ее никто не найдет. Быстро и уверено работая секатором Агнесс пробилась через заросли и нащупала те самые гнилые доски. Просунув ногу в образовавшийся проем в кустах, она начала осторожно бить по нижней части досок, которые больше всего прогнили, опасаясь привлечь к себе внимание, т.к. ночью все звуки в два раза громче. Они не поддавались. Вдруг она услышала, как в доме началась суматоха и завыла сирена, нужно было действовать быстрее. Она решительно не хотела попадаться в руки охране, поэтому начала бить изо всех сил, сирена в любом случае заглушит все ее стуки. Доски выпали все сразу, Агнесс нырнула в дыру и побежала что есть силы. До ближайшей деревни было семь километров, но верный человек, с которым Агнесс вела переписку и которому отсылала все свои вещи, должен был оставить в овраге велосипед. Ева подняла голову, ее глубокие синие глаза глядели в пустоту. Не в силах сфокусировать взгляд, девочка попыталась привстать, но у нее ничего не получилось, поэтому она смогла лишь перевернуться на живот. Она поползла к выходу, на пути ей попалось какое-то большое синее пятно, такого цвета был халат мамы. Нащупав ткань, Ева все сильнее начала упираться своими маленькими пальчиками в жесткий и шершавый ковер и продолжала ползти. В комнате стало шумно, замелькали какие-то расплывчатые темные и светлые пятна, очень много голосов слились в один гремящий поток и начался страшный вой, будто стая волков хотела съесть ее. Ева вжалась в это синее и гладкое. Чьи то руки подняли ее в воздух, Ева не сопротивлялась, не было сил, только страх. Белое пятно сказало: - У нее явная черепно-мозговая травма. Нужно срочно на рентген и реаниматоров сюда, быстро. Мадам Хелен они тоже нужны, две бригады.
MayaMi: - Мама, мама, - раздался где-то, кажется, справа, тоненький детский голос, - мама! Елена открыла глаза. Каждый раз это простое действие становилось все сложнее. После обморока, который случился с ней на ранчо, процесс пошел еще быстрее. Результат операции не давал ни малейшей надежды. Вокруг ее головы вились метры проводов, тысячи импульсов которых поддерживали ее ослабший организм. Сегодня, кажется, впервые за эти три недели привели Еву. Елена нашла в себе силы повернуть голову вправо и даже улыбнуться. Ева похудела, ее светлые волосы были теперь совсем короткими: отрастали очень медленно после того, как перед операцией ее обрили. Это было не единственное изменение. Ева изумленно смотрела по сторонам, речь ее была сбивчивой, она перескакивала с одного на другое, смеялась над какой-то сущей ерундой вроде солнечного зайчика на белой больничной стене. Она была как ненормальная. - С ней все хорошо после операции? – осведомилась она у медсестры, - ей делали трепанацию черепа. Ева не в себе. - О чем вы, - медсестра ободряюще улыбнулась, и погладила Еву по голове, - это была лучшая операция в нашем отделении. Девочка полностью здорова. Сегодня мы с ней ходили гуляли, выучили песенку из мультфильма… Знаете, она не выговаривает «Р»… Песенка из мультфильма? Ребенок, который цитировал наизусть на английском языке тексты дикторов BBC и СNN? Который папиным голосом пересказывал матери куски из Financial Times? Не выговаривает «Р»? Да Ева способна копировать все звуки мира…Елена протянула Еве руку и взяла ее маленькую ладонь в свою. Ева улыбнулась ей своей милой робкой улыбкой Ани Воеводиной. Так та улыбалась, когда рассказывала о чем-то приятном. Подавив в себе сентиментальность, Елена спросила строго, указав на чашку остывающего чая на прикроватной тумбочке - Ева, дорогая. Donne-moi une tasse du the…. Глаза ребенка округлились. Девочка не понимала, что он нее хотят. Все еще на что-то надеясь, Лена спросила, мрачнея: - Ева, что такое правильная дробь? Ребенком овладел ступор. Еленой тоже. Это был конец. Перед ней стояла обычная малышка четырех лет. Такую дочь могла воспитать сама Аня Воеводина, если бы ей это было суждено. Скорее всего, в средней школе будет учиться на четверки, но не более того. Уникальный дар утрачен, У Елены потемнела в глазах, и, теряя сознание, она произнесла: - Ева, правильная дробь, это когда числитель больше знаменателя, при этом знаменатель не равен нулю…Правильная дробь меньше единицы… Откуда-то прибежал врач, Еву увели. Последнее, что видела Елена перед тем, как снова провалиться в небытие, были три большие синие бабочки с желтой каймой по краям резных крыльев. - Захар, - произнесла она тихо, - вызовите…. ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Сурин сидел в кабинете в состоянии, близком к помешательству. Только что пришел приказ из Америки об отстранении его с занимаемой должности в связи с «ненадлежащим исполнением должностных обязанностей, преступной халатностью, повлекшей за собой огромные материальные убытки и нанесение имиджу и репутации компании непоправимого вреда». Он ожидал этого со дня на день, но не был к этому готов. Приказ вступал в силу с сегодняшней даты. Чего он ждал? Работа стала в последнее время смыслом его жизни. Ради нее он жертвовал всем: личной жизнью, здоровьем. И что в итоге? Ничего, кроме этой страшной формулировки. Он потянулся за бутылкой «Бон Аква», но отвлекся на звонок телефона. Звонил Колосов. Скорее всего, по этому самому вопросу. Проблема с отравлением людей была чрезвычайной сложности и значимости, ею занялись на самом высоком уровне в штаб – квартире. В последнее время Колосов куда-то пропал, но вот снова объявился. Для данной ситуации голос его звучал как-то странно, словно речь шла об обыденном происшествии, а не о катастрофе национального масштаба. - Дмитрий, - сказал Колосов деловито, - есть новости. Через час у тебя в офисе. Только этого еще не хватало сейчас – бесед на тему. Что еще нового мог он узнать, тем более, от трансконтинентального корпоративного безопасника? Получит еще один список с перечнем своих должностных упущений? У секретаря был занят номер. Судя по всему, уже не первые десять минут. Раздосадованный, Сурин вышел в приемную. Катя действительно сидела за столом, тесно прижав к уху трубку, и еле слышно говорила что-то, периодически всхлипывая. Сурин прислушался: с детства у него было очень плохое зрение, но этот недостаток компенсировался отличным слухом. Кроме того, Катя всегда говорила громко, за что периодически он делал ей замечания, и этот приглушенный тембр его очень насторожил. Сурин замер в дверях, весь обратившись в слух, и слух его не подвел. - Гарри, дела совсем плохи, да? – спрашивала Катерина на не очень хорошем английском, - боже мой, что же делать? Что делать, Гарри? Гарри был владельцем бизнеса. Сурин не поверил сам себе. Что Гарри должен обсуждать вдруг с его секретаршей, о существовании которой он вряд ли даже подозревает? Скорее всего, это совсем не тот Гарри. - Когда Леночки не станет, - всхлипнула Екатерина, - я приеду, с визой нет проблем…Девочка в порядке? Жива? Здорова? Гарри, кто будет вместо нашего? У нас весь офис на ушах стоит. Сурин стоял, как пронизанный, прислонившись к косяку. Это был тот Гарри, о котором он подумал. Слушая Катьку, он совершенно забыл о том, что делает это тайно, но сил на аналитику не осталось совершенно. Сейчас он не способен даже был совершить шага – ни в приемную, ни обратно, в свой кабинет. Какой-то животный страх овладел им. Чего именно он боялся, Сурин пока понять не мог, но смутное предчувствие новой близкой беды просто парализовало его. Он продолжал стоять в дверях кабинета изваянием, когда вдруг услышал звук, похожий на выстрел, и короткий крик Катьки: - Будет Роджерс вместо тебя, мразь, - сказала, неизвестно откуда материализовавшись, бухгалтер Алла, обращаясь к Сурину, - не беспокойся. Еще один короткий выстрел, и все происходящее перестало существовать для Сурина. ++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Виктор, Колосов и Денис подоспели как раз вовремя. В здании корпорации уже работала следственная группа. Мимо них на носилках пронесли раненых. Денис хотел что-то сказать шефу, но тот ответил, почти зло: - С тобой потом разберемся. Отдельная тема. Это был полный провал. В его команде, которую он считал лучшей, оказался предатель, да какого еще масштаба. В лучшем случае, его снимут с работы, лишив при этом погон. Да и при любом раскладе не избежать служебного расследования, пойдут по кабинетам с Денисом вместе. Он уже знал, что Алла причастна не только к выстрелам, но и к ситуации в конторе в целом. Но, судя по всему, не она одна. Разговор Кати с американским боссом прервался выстрелом, и дальше Гарри уже разговаривал с кем-то из подбежавших на шум сотрудников. Колосов выяснил, что Катя была дальней родственницей его второй жены. Среди высшего руководства не так давно начали гулять слухи, о том, что жена Гарри при смерти, и помочь ей ничем нельзя. - Как фамилия жены? – спросил Виктор с ненавистью. Колосов, на секунду задумавшись, заметил: - Она не меняла фамилию в браке, хотя все знали ее под фамилией мужа. А по документам – Преображенская Елена, - c гордостью добавил Колосов. Он был несказанно доволен той гримасой неудовольствия на лице Виктора. Как же, молодой, да ранний, двадцать лет назад такому сопляку дверь у входа в какое-нибудь ОВД не доверили открывать, не то что допустили бы до отдела специальных расследований. Колосов уже отрапортовал в Штаты Гарри о произошедшим. Шеф, хронический алкоголик, потрясенный уже несколько дней известием о страшном диагнозе жены, нес полную околесицу. Скорее всего, он был в ноль пьян. Ни один ответ не попадал в вопрос, он словно резко сошел с ума. - Заберите это маленькое чудовище, - лепетал он в трубку, - это не мой ребенок. Элен привезла ее откуда-то, давно…Я боюсь ее…боюсь, такие, как она, губят мир. Колосов испытывающим взглядом посмотрел на Виктора. Они сидели в одной из многочисленных переговорных в офисе Тристара и ждали официальных результатов экспертизы. Виктор уловил этот многозначительный взгляд и вопросительно поднял брови. - По-моему, дочь Воеводиных нашлась, - сказал Колосов, - думаю, это она. Виктор и Колосов вылетели в Штаты через неделю: тянуть было нельзя, так как состояние здоровья Елены ухудшалось с каждым днем. Никакой надежды на ее возможную в этом случае выдачу российскому правосудию не было. Фактически они сейчас летели на похороны. В женщине, которая лежала на больничной койке, с великим трудом можно было предположить авантюристку, столько времени водившую за нос огромное количество людей. - Да, - сказала она Виктору, - я была безумно влюблена в Захара. Скорее всего, я до сих пор его люблю. - И чего ради, - глухим голосом произнес Виктор, - вы вдвоем решились ставить опыты на людях? Елена горестно усмехнулась в подушку. На секунду ее глаза загорелись задорным огнем человека, который влюблен в свое дело, о котором вдруг заговорили совершенно посторонние люди, но эта искорка быстро потухла, и снова лицо ее стало лицом очень больной уставшей женщины. - Не вдвоем, - покачала она головой, - не вдвоем. Захар помогал мне, сам того не зная. Он думал, что я продолжаю заниматься нейролингвистическим программированием. Но моих успехов мне показалось мало. - И вы начали селекцию людей, - с ненавистью произнес Виктор, - вы возомнили себя сверхчеловеком? Такие примеры уже были в истории, вы же знаете, чем это кончается… - Я исследовала мозг человека, - улыбнулась Елена, - а судьба отомстила гибелью моего собственного. Знаете, что сейчас происходит? Я уже не умею ни ходить, ни двигаться. Завтра, скорее всего, я не буду видеть и слышать, а где-то через неделю стану растением, и, в таком состоянии, проживу еще некоторое время. По-моему, я достаточно наказана. Анну с Павлом за что ты наказала, хотел было спросить Виктор, они-то почему должны были стать жертвами? Он вспомнил школу, Аньку с развевающимися волосами, когда они бежали кросс на физкультуре, Пашу у доски с мелом в руке, их тайные «перекуры» под лестницей и ему стало тошно. Ни жалости ни сострадания к умирающей он сейчас не испытывал. - В Тристаре работает моя cводная сестра, - сказала Елена, - она была моей правой рукой. Когда-то, очень давно, мой отец бросил мать, у него родилась Катя во втором браке. Странно, но мы сдружились. Так совпало, что с Лялей Лялиной они учились в одном вузе. Ляля рассказывала ей все про семью Воеводиных. Мне нужны были проверенные люди. Аня была слабым звеном из-за романа с Суриным, это Катя знала прекрасно, как вы понимаете. Лялина мне рассказала всю подноготную, она же ребят с детства знает… Черт бы ее подрал, Лялину. Вечно вляпается в какое-то дерьмо, и еще других в него втянет по самые уши. А уж Аня ей, лучшей подруге, сто процентов выложила все, как на духу, и, к моменту ее прихода в центр, Лена уже знала, как на нее воздействовать. Это было несложно: склонная к психопатии, истеричная Анька была очень внушаема, и до безумия хотела детей: материнство было той конечной целью, ради которой она пошла бы на самые крайние меры. Лена посадила ее на препарат, и дальше все пошло, как по маслу. - Мне нужен был масштаб, - прошептала Елена, - возможность оперировать большими средствами и рычагами на абсолютно легитимной основе. На одном из международных конгрессов я познакомилась с Гарри и поняла, что это – шанс. Сразу было ясно, что этот бизнес для него – как в горле кость, он слабый человек… А ты получила возможность манипулировать всем, что происходило в корпорации, с ужасом думал Виктор, чувствуя, как потеют от волнения ладони, и наблюдала спокойно, как муж спивается, ничуть этому не препятствуя, потому что, не способный ни на что, он как раз и был тебе нужен. Он подписывал чеки, финансировал какие-то проекты, некоторые из которых даже приносили прибыль. Тонкость была только в том, что большинство из них могло быть реализовано только в России. Взяточничество, кумовство и разгильдяйство давали небывалые возможности. Лена лелеяла мечту о том, чтобы посадить в кресла членов совета директоров в России кучку своих людей, и неделю назад она была близка к этому. - Катя подружилась с вашей Аллой, - сообщила Лена тихо, - и та стала работать на нас. Мы платили ей неплохие деньги за то, чтобы она вас всех путала. Это был больной вопрос. Виктор поморщился. Алла была своя, совершенно и в доску, она всю жизнь в их отделе проработала. Впрочем, названная Леной сумма денег, которая была обещана Алле, говорила сама за себя. Алла не устояла. Она была не москвичкой, много лет снимала квартиру, аренда съедала половину зарплаты: неустроенный быт ее тяготил, а тут такая возможность в течение месяца поправить положение. Слаб человек. Бывает. Виктор вышел из палаты совершенно потерянным и с тяжелой головной болью. Кошмар закончился, надо было разбирать последствия. А на это не было совершенно сил. Он завидовал силе характера Елены: в таком положении, наверное, он бы застрелился. Если бы не рак, скорее всего, она бы им подпортила еще много крови. Сейчас бы вернуться в отель, выпить виски, и упасть в постель замертво. От перелета и разницы времени, видимо, шалило давление и подкашивались ноги. В холле гостиницы он увидел Колосова. Тот сидел, закинув ногу на ногу, и делал вид, что читал рекламный проспект, но ему было, на самом деле, не до чтения. Едва завидев Виктора, чуть замешкавшегося в дверях, он встал и пошел к нему навстречу. За небольшое время, с того момента, как они объединили усилия, они практически подружились. - Звонили из аэропорта Далласа, - сказал он негромко, - задержана некая Агнесс. Есть основание считать, что эта та дама, которую мы ищем. Агнесс объявили в розыск еще в тот день, когда, в состоянии полного отчаяния, она попыталась убить Еву. О том, что это была попытка убийства, рассказала сама Елена, когда пришла в себя в «Скорой». Женщина фактически находилась в рабстве у своей хозяйки: все документы лежали в сейфе в комнате Преображенской. Отчаявшись от скитаний, обезумевшая от страха женщина приплелась в вожделенный аэропорт, где ее задержала служба безопасности. Их внимание привлекла странно одетая пожилая тетка, которая, бормоча что-то себе под нос, бродила по залам. Документов при ней не было, она представилась как Агнесс из СССР, каялась в убийстве невинного ребенка и просила отправить ее домой, в Калининград. - Ни одного нормального человека в этой истории, - пожал плечами Виктор, - чертовщина полная. +++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++ Прошло двенадцать лет. Виктор Анатольевич, владелец частного охранного предприятия, разжалованный майор, сидел в актовом зале школы, которую много лет назад закончил сам, и смотрел, как его приемной дочери Еве вручают аттестат зрелости. Худенькая, угловатая, светловолосая Ева была копией своей матери в том же возрасте. В ее аттестате было пять троек. - Уж лучше так, - сказал он своей спутнице, - чем, если бы она стала чудовищем. ЭПИЛОГ (от В.Редная) На небольшой кухне одной из панельных московских многоэтажек молодая женщина, глотая слезы, готовила обед. Вчера были похороны ее матери: пятидесятипятилетняя женщина, посвятившая всю свою жизнь дочери - единственному отчаянно желанному ребенку, появившемуся у нее только после лечения какими-то заморскими препаратами, умерла во сне от инсульта... Неожиданно нож, которым она шинковала капусту для супа, выскользнул из ее руки и устремился вниз, туда, где на полу ползал шестимесячный ребенок. Женщина вскрикнула, отчаянным движением пытаясь поймать опасный предмет, целящийся прямо в запрокинутое личико сына и внезапно остолбенела. Нож завис в воздухе, на расстоянии буквально в несколько сантиметров от ребенка. Малыш хихикнул и отполз в сторону. Пухлая ладошка хлопнула по ножу, сбивая его на пол...
полная версия страницы